Публикуется впервые 04.10.2018
Царственная игуменья Тамара
(1890-1979)
Свет людям есть иноки, свет инокам – ангелы.
(Древняя русская пословица)
Татьяна Константиновна Романова – русская княжна императорской крови, правнучка Императора Николая 1. Татьяна родилась 11/23 января 1890 года в Петербурге в семье Великого Князя Константина Константиновича (1858 – 1915), который, помимо занимаемых высоких государственных постов, был известен в литературных кругах как духовный поэт, писавший под псевдонимом «К.Р.». 
Мать – великая княгиня Елизавета Маврикиевна (1865-1927), урожденная герцогиня Саксонская. Новорожденную отец-поэт назвал в честь пушкинской Татьяны Лариной и пожертвовал золотую лампаду к иконе св.мученицы Татианы, что на фасаде Московского университета. Крестным отцом малышки был Великий Князь Сергей Александрович, основатель Императорского Православного Палестинского Общества, а крестной матерью – сама Императрица Мария Федоровна.
В княжеской семье вся жизнь была проникнута православным духом. Князь Константин Константинович в молодости мечтал принять монашество, но Государь Александр III на это сказал своему двоюродному брату: «Костя, если мы все уйдем в монастырь, кто будет служить России?» В комнате главы семейства была установлена во весь рост икона св. равноапостольного царя Константина, перед которой теплилась неугасимая лампада. Мраморный (Константиновский) дворец на берегу Невы часто посещал св.праведный Иоанн Кронштадтский. Князь Константин Константинович требовал, чтобы дети знали наизусть тропари двунадесятых праздников и читали их в положенные дни. По большим церковным праздникам каждый из восьмерых детей князя получал в подарок книги духовного содержания и иконки. Отец привил своим детям религиозность и чувство долга перед Родиной. Княжна Татьяна «всегда была особенно религиозной, и мечты о монашестве посещали её с отроческих лет», — написала в своих воспоминаниях ее сестра, княжна Вера Константиновна.
Княжна Татьяна получила прекрасное домашнее образование. Отец приглашал для обучения детей лучших педагогов Петербурга. В круг преподаваемых Татьяне предметов входили русский язык и литература, арифметика, история, естествознание, география, английский, немецкий, французский языки. Её обучали также танцам и верховой езде; известно, что она отлично музицировала.
Лето 1901 года дети провели в селе Прыски Козельского уезда Калужской губернии. Семья Константина Константиновича поселилась в огромном усадебном доме, прямо у дороги, соединяющей Калугу с Козельском и Оптиной Пустынью.
Из села Прыски княжна Татьяна писала отцу 31 мая: «В Игорино рождение мы поехали в лес завтракать. Надо ехать туда через паром мимо Оптиной Пустыни. 
Там в лесу Костя, Олег и я, сидя на траве, как крестьяне, ели суп из одной миски, нам это очень понравилось, потом мы бегали босиком в ручье; пока мы там были, два монаха принесли нам от Игумена меду – есть и пить. Когда Егорушка откупорил бутылку, мед выпалил фонтаном на всех нас, в особенности на монахов: мы ужасно смеялись. Крепко обнимает и целует Тебя Твоя дочь Тусь».1 В Прысках 11-летняя Татьяна выступала в роли педагога, занимаясь русским языком с младшими братьями и сестрой Верой. По просьбе отца она обучила грамоте мальчика-инвалида Алексея: мальчик этот потерял во время одного несчастного случая ногу. В течение 20 июльских дней под руководством юной учительницы он выучил все буквы и писал под диктовку несложные тексты. Воспитательница детей Т.В. Олсуфьева докладывала Великому Князю: «Мы занимаемся только по-русски и по-немецки…Погода такая дивная, что мне хочется предоставить Детям как можно больше свободы – они занимаются своим огородом, ухаживают за разными птицами и другими живыми существами, которыми нас наделяет иногда случай, иногда здешние крестьяне».2
Княжна Татьяна молилась вместе с сестрами Шамординской Казанской женской общины, возведенной в степень монастыря в начале июля 1901 года. Монахини обращались к княжне Татьяне с просьбами подарить им духовные стихотворения ее отца. И дочь писала отцу: «Я им обещала Тебе написать и попросить. Можешь ли Ты прислать Твои стихотворения? Пожалуйста, будь так добр». Татьяна посещала богослужения и в Оптинском монастыре, знакомилась с монахами. В «Прысках» детям было «так благодатно, хорошо», что надолго запомнилось это лето.
Первой любовью княжны Татьяны был полковник царской армии Александр Васильевич Короченцов (1877-1922), который был старше ее на 13 лет. С 1907 года по конец января 1911 года он заведовал домом Великого Князя Константина Константиновича. Семнадцатилетняя княжна Татьяна влюбилась в него и даже призналась матери в своем чувстве. Это известие встревожило родителей, но тревога их оказалась напрасной: первое чувство прошло, казалось, бесследно.
Зимой 1910 года девятнадцатилетняя княжна Татьяна познакомилась с корнетом Кавалергардского полка грузинским князем Константином Александровичем Багратионом – Мухранским (1889-1915). Молодые люди полюбили друг друга, однако родители Татьяны были против свадьбы, так как считали жениха неровней. Дело в том, что Багратион-Мухранские, одна из младших ветвей княжеского рода Багратионов, хотя и являлись княжескими родами, но не считались равнородными Российской Императорской Фамилии. Константину было приказано покинуть Петербург, а Татьяна слегла от горя. Тогда для решения вопроса о браке Татьяны Константиновны состоялся семейный совет Романовых. В итоге в 1911 году Император издал указ, по которому князья и княжны императорской крови могли вступать в нединастические браки, но потомство их лишалось права престолонаследования.
1 мая 1911 года в Ореанде, имении «Константиновичей», влюбленные были помолвлены, а 24 августа того же года в узком семейном кругу состоялась свадьба Татьяны Константиновны и князя Константина Александровича Багратион-Мухранского. Через год в семье родился сын Теймураз (1912-1992), а еще через 2 года – дочь Наталья (1914-1984).
В начале Первой мировой войны пятеро сыновей Великого Князя ушли на фронт; ушел воевать и князь Константин, муж Татьяны. 29 сентября / 12 октября скончался от полученных ранений Олег Константинович, 
брат Татьяны, а 19 мая 1915 года был убит князь Константин. На панихиде присутствовали Император Николая11 и Императрица Александра Федоровна. Сами похороны состоялись в Грузии, куда Татьяна поехала на костылях – после падения из открытого экипажа были порваны связки на ноге. Похоронили князя в Мцхете, в родовом склепе, находившемся в древнем православном соборе Светицховели. Здесь же, в Мцхете, была получена телеграмма о кончине отца – Великого Князя Константина Константиновича. С христианским смирением приняла Татьяна Константиновна и это страшное известие.
После смерти мужа княгиня Татьяна пребывала в трауре. Она ездила по монастырям: посетила Дивеево, Сарово, Оптину Пустынь, Шамордино. В Оптиной вела духовные беседы со старцами, и в одной из бесед старец Анатолий (Потапов) предсказал ей игуменство на Святой Земле; монашество пророчила ей и Шамординская настоятельница схимонахиня София (Болотова).
В России грянула революция. «Присутствие Божие стало особенно ощутительно, — писала княгиня Татьяна Константиновна Великой Княжне Татьяне Николаевне 3 декабря 1917 года. – Какое счастье, что мы можем черпать утешение и силу в покорности Воли Божией. Как жалки все те, которые этого не признают, которые ищут счастье в тленных радостях земли, а не в том, чтобы всегда носить Христа в своем сердце».3
Стихия революции 1917 года разбросала по свету членов Дома Романовых. Татьяна Константиновна, спасая жизнь свою и детей, вынуждена была эмигрировать из России. Сопровождал вдову с двумя малолетними детьми полковник А. В. Короченцов – предмет ее юношеского увлечения. Путь в Швейцарию беженцев пролегал через Украину и Румынию. В пути они узнали о страшном злодеянии, совершенном большевиками в июле 1918 года в Алапаевске. Три родных брата Татьяны Константиновны: князья Иоанн, Игорь и Константин – были брошены живыми в старую шахту вместе с Великой Княгиней Елизаветой Федоровной. И этот удар судьбы мужественная женщина приняла со смирением. Её могла постигнуть та же участь, что и её братьев, если бы она осталась на Родине.
Татьяна Константиновна с детьми и Александром Васильевичем поселилась в деревне под швейцарским городом Веве, в горной избушке. Очень бедствовала. Сама, без прислуги вела хозяйство, держала корову, свинью, кур и кроликов. Со временем по достоинству оценила своего надежного спутника Александра Васильевича, которого знала уже 20 лет. В изгнании он нежно заботился о ней и об ее маленьких детях. 9 ноября 1921 года Короченцов стал её вторым супругом, но брак продолжался не более трех месяцев: Александр Васильевич неожиданно заболел дифтеритом и 6 февраля 1922 года скончался в Лозанне. После смерти супруга Татьяна Константиновна перебралась в Женеву. Вдове пришлось одной поднимать детей. После учебы в Женеве дальнейшее образование Теймураз и Наталия продолжили в Сербии, а потом уехали в разные страны.
В первые годы эмиграции княгиня Татьяна тосковала по далекой России, по прежней счастливой жизни в кругу родных и друзей. Морально помогали письма уцелевших родственников, но главное утешение она получала в церкви. В Женеве Татьяна Константиновна посещала богослужения в кафедральном соборе Воздвижения Креста Господня; с 1924 года стала церковной старостой его прихода и одновременно была председателем «Союза православных жен», основанного в 1921 году протоиереем Сергием Орловым. Черпала княгиня силы и в чтении духовной литературы, особенно жития прп. Серафима Саровского: «Когда мне бывает тяжело или уныло, то меня тянет почитать про Серафима Саровского, и, когда стану читать его житие, то такая тишина, такая благодать наполняет душу, и сам он делается столь близок душе. И он так скоро отвечает на молитвы».4
После двадцати лет пребывания в эмиграции Татьяна Константиновна решила всецело посвятить себя монашеским подвигам аскетизма и благочестия и в 1946 году приняла постриг с именем Тамара в честь любимой ею святой благоверной грузинской царицы Тамары (1166-1213), «христианской веры воительницы», правление которой считается «золотым веком грузинской истории».
В декабре 1946 года монахиня Тамара, распродав имущество, уехала в Святую Землю и поселилась в Гефсимании, находящейся у подножия западного склона горы Елеон (Масличной горы) вблизи Иерусалима. Как известно, с Елеонской горой связаны многие эпизоды из земной жизни Спасителя. Он «ночи проводил на горе Елеонской» (Лк.21), здесь Он произнес проповедь (Мф. 24) и молился перед арестом (Лк.22); отсюда, с ее вершины, Он вознесся на небеса. В Гефсимании, в храме св. Марии Магдалины с 1920 года покоились останки Великой Княгини Елисаветы Федоровны, её родственницы. Рядом с женской общиной находился православный храм Успения Богородицы, куда к гробнице Божией Матери часто ходила молиться монахиня Тамара. Смиренная инокиня выполняла в обители все возложенные на неё послушания. Держала себя с достоинством, но никому не рассказывала о своей прошлой жизни. 30 ноября 1947 года началась арабско-израильская война, длившаяся 2 года. Военные столкновения проходили и вблизи Гефсимании. В дни боев инокиня Тамара вместе с сестрами коленопреклоненно молилась перед чудотворной иконой Божией Матери «Одигитрия».
Пять лет подвизалась в Гефсиманской общине матушка Тамара, а в 1951 году перешла в православный женский Спасо – Вознесенский монастырь, расположенный на вершине святой Елеонской горы. Монастырь был построен в 1905 году и административно находился в то время на территории арабской деревни Ат-Тур, которая входила в состав Иорданского королевства. Однако в ходе шестидневной войны 1967 года Иордания потеряла контроль над всей Елеонской горой, которая вместе со Свято-Вознесенским женским монастырем полностью перешла под контроль Израиля. Кроме Спасо-Вознесенского храма в монастыре находится часовня Вознесения Господня (от нее до Вознесенского храма 200 метров), «Камень Богородицы» и место Первого и Второго Обретения главы св. Иоанна Крестителя.
Определением Синода РПЦЗ от 31 июля 1951 года матушка Тамара стала игуменьей этой русской обители. На территорию монастыря в 1951 году переселился и начальник Русской Духовной Миссии РПЦЗ архимандрит Димитрий Биакайя (1908-1985), который стал духовным отцом матушки Тамары. Без его благословения игуменья Тамара никогда не решалась приступить к каким бы то ни было делам, даже если это касалось мелких ремонтных работ в обители.
В начале 50-х годов Елеонский женский монастырь был самым большим женским монастырем в Русском Зарубежье: в нем подвизались 120 монахинь. Большинство из них были преклонного возраста, так как молодые сестры из России в силу известных обстоятельств не приезжали. Тяжелым было начало несения игуменского креста для матушки Тамары. Всё хозяйство монастыря пришло в полнейший упадок. Экономическое положение обители было весьма плачевным: в монастырской казне был всего один американский доллар и немного палестинских денег. Потолок трапезного храма обвалился, нуждались в ремонте цистерны для сбора дождевой воды. (Ценная на Елеоне вода раздавалась один раз в неделю каждой сестре по одному ведру для питья и столько же для хозяйственных нужд). Местами обвалилась каменная ограда; пришли в негодность и монастырские корпуса. Во многих монашеских кельях зимою текли крыши, и монахиням во время сильных дождей приходилось спать в кельях под зонтиком. Старые и больные насельницы лежали на своих постелях, прикрывшись тряпьем; для самоваров сестры собирали шишки. Службы проходили при свечах или при керосиновых лампах.
Все елеонские сестры жили очень бедно. Монастырь в то время не был общежительным, и сестры самостоятельно заботились о своем пропитании. Молодые монахини ходили подрабатывать в Иерусалим; некоторые сестры трудились на строительстве Иерихонской дороги. Иногда они работали и на общих послушаниях, особенно в пору сбора урожая оливок. В монастыре росло около 500 масличных деревьев. Половина собранного урожая предназначалась для монастырских нужд, а другую половину сестры делили между собой. При хорошем урожае каждой монахине доставалось по ведру маслин. О бедственном положении монахинь говорит тот факт, что суп по указанию матушки Тамары давали только немощным и больным раз в день. Первым паломникам приходилось спать на полу, на мешках, набитых соломой.
Постепенно хозяйство монастыря благодаря стараниям матушки Тамары и её деньгам стало налаживаться: провели водопровод, электричество и телефон, починили крыши. Игуменья открыла в одном из монастырских зданий небольшую больницу для лечения немощных и престарелых сестер. Заботами матушки Тамары были открыты иконописная и золотошвейная мастерские, принимавшие заказы по написанию икон и изготовлению митр, облачений и других предметов церковного обихода. Много потрудились, чтобы поднять Вознесенский монастырь, православные арабские сестры. Укрепившееся материальное положение позволило матушке принимать в свой монастырь арабских детей из православных семей, для которых она устроили детский сад и школу.
Матушка посылала письма ко всем родственникам и знакомым с просьбой помочь в восстановлении монастыря. Писала о бедственном положении насельниц и членов Русской Духовной Миссии РПЦЗ. Со временем казна Миссии стала получать необходимую материальную помощь для своего существования. Деньги поступали из Архиерейского Синода, от отдельных архиереев РПЦЗ и от Парижского «Комитета помощи православным учреждениям на Святой Земле» и др. Наладились и паломнические поездки из Франции, Бельгии, Швейцарии, Англии и Германии. Паломники оказывали монастырю солидную материальную помощь. Игуменья Тамара встречала паломников у южной стороны главного храма, где находится «Камень Богородицы». Согласно церковному преданию, на этом камне стояла Сама Божия Матерь во время Вознесения на небеса Своего Сына Иисуса Христа. На этом месте православные паломницы читают материнские молитвы о детях. Матушка Тамара всегда была рада паломникам, часто беседовала с ними, а провожая их, дарила им бумажные иконки «Елеонской Скоропослушницы». В честь этой иконы ежегодно 9 ноября архимандрит Димитрий и матушка Тамара проводили вокруг обители крестные ходы. Молодым паломникам доставляло удовольствие взобраться на монастырскую колокольню, именовавшуюся «русской свечой», с высоты которой открывался вид на Святой град Иерусалим. Многие верующие, уезжая из монастыря, писали матушке о том обновлении, какое произошло в их душах после посещения монастыря на горе Елеон.
Несмотря на экономические трудности, богослужение в монастыре было поставлено на должную высоту. Архиепископ Серафим (Иванов), посетивший монастырь в 1952 году, писал: «Хорошо молятся на Елеоне, и, верится, что доходчива до Бога молитва смиренных инокинь. Большое и святое русское церковное дело творится на любимой Господом, во время Его земной жизни, Елеонской Горе. Горит там неугасимая лампада за страждущий, до конца измученный русский народ. Бог в помощь матери игуменье, духовенству обители и сестрам!»4 Особенно торжественно здесь отмечались праздники Святого Вознесения и Обретения глав Иоанна Крестителя.
Игуменья Тамара работала над укреплением монастырского уклада. При её правлении сестры перестали заниматься поденщиной, и вся их жизнь стала протекать внутри монастырских стен. Матушке Тамаре удалось объединить сестер не только общей молитвой, но и совместным трудом и трапезой. В первые годы она устраивала скромные чаепития, причем часто без кусочка сахара, но сестрам очень нравились эти чаепития, открываемые молитвой и словами: «Ангела за трапезой!» Следуя примеру отца, матушка Тамара по большим праздникам и в дни посещения обители высокими гостями проводила часы духовной поэзии. Сама матушка также иногда читала стихи вслух, например, стихотворение своего отца «Молитва»:
Научи меня, Боже, любить
Всем умом Тебя, всем помышленьем,
Чтоб и душу Тебе посвятить
И всю жизнь с каждым сердца биеньем.
Научи Ты меня соблюдать
Лишь Твою милосердную волю,
Научи никогда не роптать
На свою многотрудную долю.
Всех, которых пришел искупить
Ты Своею Пречистою Кровью, —
Бескорыстной, глубокой любовью
Научи меня, Боже, любить!
Вместе с сестрами инокиня Тамара ходила к главной святыне Иерусалима – Храму Гроба Господня. Здесь она поминала своих дорогих родителей и умерших родственников.
Игуменья Тамара всегда старалась находиться среди своих сестер. Она молилась, трудилась и питалась вместе с ними. Окружающим ее сестрам матушка Тамара ежедневно являла пример строгой подвижнической жизни. Она присутствовала на всех утренних и вечерних богослужениях, а потом до поздней ночи занималась монастырскими делами. Если ей приходилось вразумлять кого-то из сестер, то она вызывала их к себе и наедине наставляла.
Старшие монахини называли ее между собой не только «царственной игуменьей», «иконой Старой России», но и нежно – «дорогой Аммой», то есть «мамой». «Она была тихая, очень смиренная, спокойная. Всех, кто бы к ней ни приходил, матушка принимала с открытыми объятиями, – вспоминает о ней монахиня Екатерина. — Матушка Тамара для меня как мать. Никто с ней уже не сравнится, да и очень трудно сравнивать». Один из паломников говорил, что после общения с матушкой «чувствовал соприкосновение с благородством, чистотою и любовью…»
Старшая сестра Феоктиста свидетельствует: «Матушка Тамара много лет внушала нам уважение к таким понятиям, о которых почти не говорили наши кровные родители: это честь, чистота, смирение, достоинство, благородство… А это чисто русская традиция воспитания. И мы, арабки, впитывали от «аммы» всё-всё русское. Потому и были мы счастливы только от одной улыбки матушки Тамары в нашу сторону..», — вспоминала монахиня Феоктиста. Сестры называли свою настоятельницу светочем беспредельной любви.
Как истинная дочь своей Родины, матушка Тамара до своего смертного часа молилась о спасении Российского Отечества. Она возносила молитвы о спасении представителей духовенства и верующих, преследуемых властью в России.
В 1975 году Синод удовлетворил прошение игуменьи Тамары об уходе на покой. Последние 4 года жизни силы матушки Тамары заметно слабели, но она старательно читала помянники, отвечала на письма. Монахиня Тамара отошла ко Господу 15/28 августа 1979 года, в праздник Успения Богородицы в возрасте 89 лет. 
Архиепископ Западно-Американский и Сан-Францисский Антоний при отпевании сказал собравшимся: «…На святой горе Елеонской Матушка Игумения Тамара, дочь дивного представителя нашего многострадального царского рода, сменившая звание этого рода своего на смиренное монашество, отходит ко Господу, оставляя всем любовь свою, которая никогда не умирает, и окруженная любовью своих духовных дочерей…»
В Елеонском монастыре, за алтарем Спасо-Вознесенского собора можно увидеть надгробие из бело-розового камня, которое венчает белокаменный крест с вправленными в него иконками и фотографией матушки Тамары. В день праздника Успения Божией Матери в Спасо-Вознесенском женском монастыре на Елеонской горе поминают игуменью Тамару, которая 24 года была настоятельницей этой русской обители и самой известной русской игуменьей ХХ века на Святой Земле. Огромной заслугой игуменьи Тамары является то, что она вместе с обрусевшими сестрами арабского происхождения и престарелыми монахинями разных национальностей сохранила для православных Спасо-Воснесенский монастырь. Она оставила в православном народе светлую память о своей благородной душе. Надеемся, что настанет время, когда царственная игуменья Тамара будет прославлена в лике святых.
————————————————————————————————
1 Княжна императорской крови Татьяна Константиновна (1890-1979): Биография и документы /Сост. Т.А. Любашкова. – М.,2015, с. 156.
2 Там же, с.397.
3 Там же, с. 260-261.
4 Серафим (Иванов), архиеп. Паломничество из Нью-Йорка в Святую Землю (Через Рим, Афины, Константинополь, Бейрут – на самолете), США, 1952. Ж. «Инок», 2008,№ 3.
