«Кто не изволяет со всей любовию и сильным желанием через смиренномудрие достичь единения с последним из святых, но приобрел по отношению к нему некое малое недоверие, тот никоим образом никогда не соединится и не встанет вместе с ним в один ряд с прежними и предшествующими святыми, хотя бы он и мнил, что имеет всякую веру и всякую любовь к Богу и всем святым. Он будет отвергнут ими как не сумевший занять при помощи смиренномудрия то место, которое прежде веков определено ему Богом».
(Прп. Симеон Новый Богослов)
Царь Николай Александрович Романов родился 6/19 мая 1868 года. В семье Александра Александровича (Александра Третьего) и Его супруги Марии Фёдоровны это был первенец. Рождение будущего Царя Николая Второго произошло в 14.30 в Александровском дворце Царского Села в тот день, когда Православная Церковь отмечает память святого Иова Многострадального. Этому совпадению и Сам Николай Александрович, и многие из Его окружения придавали большое значение как предвозвестие страшных испытаний.
С самого детства будущий Царь Николай II воспитывал в себе глубокое религиозное чувство и неподдельное благочестие. Мальчик не тяготился длинными церковными службами, которые во дворце проходили строго и торжественно. Ребенок всей душой сопереживал мукам Спасителя и с детской непосредственностью размышлял, как бы помочь Ему.
Живым напоминанием о страданиях Христовых явился Царь Николай во дни своих испытаний. Почти все приближенные его оставили и как друзья Иова обвиняли его в несовершенных преступлениях. Толпы, еще недавно его приветствовавшие, теперь поносили его. Распни его, слышалось всюду. А друзья молчали «страха ради иудейского.”
Царь сохранял крепость духа и все переносил с беззлобием и всепрощением. Этим он прославился на весь мир еще больше, чем славными деяниями своего царствования. Отличаясь с детства благочестием, Государь старался в жизни подражать святым Иову и святителю Николаю.
“Я родился в день Иова многострадального и мне предназначено страдать” — говорил он еще задолго до скорбных дней. Государь до дна выпил чашу своих страданий. Но кто с Христом страдает, с ним и прославится. На Государе сияет венец Страстотерпца, последовавшего с крестом своим за Сыном Божиим.
М.К. Дитерихс, основываясь на воспоминаниях людей, близко знавших Императора, писал: «Государь был человек умный, образованный и весьма начитанный. Он обладал громадной памятью, особенно на имена, и являлся чрезвычайно интересным собеседником. Он хорошо знал историю и любил серьезные исторические книги. Любил Он физический труд, и жить без него не мог, в этом Он был воспитан с детства <…> В своих потребностях Государь был очень скромен: берег одежду, не позволял себе в этом лишней траты и сплошь да рядом можно было видеть на нем потертые, но исправно починенные и вычищенные штаны и износившиеся сапоги».
Из душевных качеств Николая II М.К. Дитерихс особенно отмечал следующее: «Доброта и простота чувствовались в Нем при Его обращении с людьми; ни малейшей надменности или заносчивости в Нем не было. Он был замечательно предупредителен и внимателен к другим. Госпожа Битнер, случайная учительница в Тобольске, преподававшая русский язык Наследнику, говорит: “Если я иногда по нездоровью пропускала урок, не было случая, чтобы Он, проходя утром через нашу комнату, не расспросил меня о моем здоровье. С Ним я всегда чувствовала себя совсем просто, как будто век Его знала”».
В книге «Страницы моей жизни» А.А. Вырубова приводит такой случай, свидетельницей которого она была в Германии: «…Идя переулком по направлению к парку, мы столкнулись с почтовым экипажем, с которого неожиданно свалился на мостовую ящик. Государь сейчас же сошел с панели, поднял с дороги тяжелый ящик и подал почтовому служащему; тот едва его поблагодарил. На мое замечание, зачем он беспокоится, Государь ответил: “Чем выше человек, тем скорее он должен помогать всем и никогда в обращении не напоминать своего положения; такими должны быть и мои дети!”»
А.А. Вырубова также писала о царственной натуре Николая: «…Люди, предубежденные против него, и те при первом взгляде Государя чувствовали присутствие Царя и бывали сразу им очарованы. Я помню прием в Ливадии земских деятелей Таврической губернии, когда два типа до прихода Государя подчеркивали свое неуважение к моменту, хихикали, перешептывались — и как они вытянулись, когда подошел к ним Государь, а уходя — расплакались. Говорили, что и рука злодеев не подымалась против него, когда они становились лицом к лицу перед Государем. Ее Величество часто мучилась: она знала также доброе сердце Государя, его любовь к Родине, но она знала о его доверии к людям и что часто он действует под впечатлением последнего разговора и совета. Те, кто с ним работали, не могли сказать, что у него слабая воля».
О взаимной любви Царя и Царицы А.А. Вырубова пишет так: «Жизнь Их Величеств была безоблачным счастьем взаимной безграничной любви. За 12 лет я никогда не слыхала ни одного громкого слова между ними, ни разу не видала их даже сколько-нибудь раздраженными друг против друга». Когда императрица однажды заболела, Государь сказал: «Я готов сесть в тюрьму, лишь бы Ее Величество была здорова!»
Как пишет М.К. Дитерихс, «Государь и Государыня, больше всего боялись, что Их увезут куда-нибудь за границу. Этого Они боялись и не хотели». Он рассуждает: «Сколько должно было быть у бывшего Царя любви к своему русскому народу, сколько великой русской жалости к темноте его, чтобы даже в Екатеринбурге не разувериться в действительных свойствах его натуры и не отвернуться от него, а всегда и при всех тяжелых обстоятельствах стремиться стать ближе к нему, приласкать его, от чистого сердца протянуть ему руку. И в большинстве случаев Он не ошибался; простой русский человек Его понимал и, кто бы он ни был по испорченности натуры, так или иначе откликался. Он говорил: