1867 год.

Процесс освоения новых и к тому же обширных территорий никогда не являлся ни быстрым, ни легким делом. Многое, конечно, зависит от методов и способов, что в конечном счете так или иначе влияет на результат. Можно, устраивая массовое истребление и ограбление местного населения под предлогом форсированного приобщения его к истинной вере, на возах с золотом в итоге скатиться в деградацию и нищету. Загоняя свободолюбивые племена в резервации, моря их голодом и холодом, позже объявить страну – политического соперника «тюрьмой народов». И как легко не утруждать себя думами о миллионах туземцев, не разгибающихся на плантациях, рассуждая в салонах о бремени белого человека.

За освоением территорий стоят люди – их воля, харизма и упорство. За первыми исследовательскими и военными экспедициями и отрядами наступал черед долговременного обустройства, не всегда протекавшего в спокойных условиях, – время смелых, отважных и одновременно мудрых, и справедливых. Многие занимались освоением, вернее, присвоением ресурсов и присланных из центра средств. Но были и другие – оставившие на далеких рубежах свой глубокий след. Они не были героями Киплинга с его «бременем», хотя их ноша была тяжела и порою грозила выпасть из рук. Одним из таких был Константин Петрович фон Кауфман.

Потомок древнего рода

Россия традиционно благоволила к иностранцам и охотно принимала их на службу. Не был исключением и род фон Кауфманов. Истоки его уходят в средневековую Швабию, откуда фамилия Кауфман перекочевала в XVII в Австрию. Первые упоминание о ней относится к середине XV века. Эбергард Кауфман в 1469 г. получил от императора Священной Римской империи дворянское звание. Его сын Иоанн за заслуги во время осады Вены турками был возведен Карлом V в имперское рыцарское достоинство. Первые представители рода фон Кауфманов поступили на русскую службу во второй половине XVIII века. Дед будущего наместника Туркестана, зовущийся на русский манер Федором фон Кауфманом, дослужился в армии Российской империи до подполковника, а скончался от полученного в бою против турок ранения. Его десятилетний сын Петр остался сиротой. Императрица Екатерина II приказала определить мальчика в шляхетский корпус, назначив ему опекунов.

Петр Федорович фон Кауфман принимал участие в Отечественной войне 1812 г. и заграничном походе русской армии, в русско-турецкой войне 1828–1829 гг. и венгерской кампании 1848 г. Он дослужился до звания генерал-лейтенанта, был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени и большими поместьями в Царстве Польском. После возвращения из Франции, где Петр Федорович фон Кауфман проходил службу в составе русского оккупационного отряда, 3 марта 1818 г. в местечке Демблин, которое наряду с другими бывшими польскими землями по решению Венского конгресса перешло к России, у него родился сын, получивший имя Константин. Будущий наместник Туркестана имел далеко не сентиментальное детство дворянского отпрыска, опекаемого полчищами мамок и нянек. С малых лет юному Кауфману довелось познакомиться с тонкостями бивачной и походной жизни, поскольку отец постоянно брал его с собой.

По достижении 14 лет Константин был определен на учебу в Главное инженерное училище. Сын генерала хорошо проявил себя в науках, был исполнителен и дисциплинирован. В 18 лет Константин Петрович фон Кауфман получил свой первый офицерский чин – полевого инженер-прапорщика. Еще через год, с отличием закончив офицерские классы и получив звание инженер-поручика, был направлен в армию. Одним из соучеников молодого Кауфмана был блестящий в будущем инженер, герой обороны Севастополя, Эдуард Тотлебен.

В последующие после выпуска годы Кауфман служил последовательно в Ново-Георгиевске и Брест-Литовске. В 1843 г. получил назначение на Кавказ, в Тифлисскую инженерную команду. Эта территория в тот момент являлась театром военных действий между русскими войсками и действовавшими против них горскими племенами. Вскоре Константин Петрович был повышен до штабс-капитана с назначением старшим адъютантом при штабе отдельно Кавказского корпуса. Кауфман провел на Кавказе почти 13 лет, и годы эти мало походили на спокойную гарнизонную службу где-нибудь в центральных губерниях. Он регулярно участвовал в различных боевых операциях, походах и взятиях аулов. В годы Крымской войны, командуя кавказским саперным батальоном, стал непосредственным участником осады хорошо укрепленной при участии англичан крепости Карс в 1855 г.

За годы службы, проведенные на Кавказе, Кауфман был награжден несколькими орденами, среди которых выделялся орден Святого Георгия 4-й степени за взятие аула Гергебиль и золотая наградная сабля с надписью «За храбрость». Другими, менее приятными, памятками о Кавказской кампании стали для Кауфмана два ранения. Его заслуги были отмечены на самом верху – в 1856 г. генерала Кауфмана назначают членом совета Николаевской инженерной академии. Через два года он был удостоен чести пребывать в свите императора Александра II. Эпоха всеобщих реформ, начавшаяся в 1861 году, застала генерал-майора Кауфмана в должности директора Канцелярии Военного министерства. Российская армия находилась в стадии преобразования, создавалась с нуля система военных округов. Константин Петрович принял участие в этом процессе самым непосредственным образом: он являлся участником всевозможных комитетов и комиссий по обсуждению и внедрению новых элементов военной организации. По высочайшему повелению ему было предоставлено право голоса на Военном Совете. Четыре года деятельности на посту директора Канцелярии были отмечены получением чина генерал-лейтенанта и почетного звания генерал-адъютанта.

В 1865 г. Кауфман был назначен Виленским генерал-губернатором вместо ушедшего в отставку М. Н. Муравьева. Однако этот пост он занимал относительно недолго – уже осенью 1866 г. генерал-лейтенанта вызывают в Петербург. В октябре 1866 г. высочайшим указом Кауфман был отправлен в 11-месячный отпуск с сохранением звания генерал-адъютанта. У императора Александра II были на этого талантливого человека далеко идущие планы. Россия все больше вникала в запутанные и очень непростые среднеазиатские дела, где нередко посреди саксауловых зарослей виднелись модно подстриженные английские бакенбарды. Ситуация была сложной и в преддверии проникновения России в глубины Центральной Азии, строительства железой дороги, борьбы с не брезгующими работорговлей местными ханствами в Туркестане нужен был талантливый наместник. Он должен был сочетать в себе одновременно волевые и дипломатические качества, быть отличным организатором и, самое главное, хорошим военным.

В Петербурге решили, что Константин Петрович как нельзя более подходит под эти широкие требования. Поэтому еще до окончания положенного длительного отпуска 14 июля 1867 г. генерал-лейтенант фон Кауфман был назначен генерал-губернатором Туркестана и командующим войсками Туркестанского военного округа. Он получил широкие полномочия с правом начинать боевые действия и заключать мир, исходя из обстановки. В октябре 1867 г. после решения организационных вопросов генерал-лейтенант Кауфман отбыл из Петербурга к новому месту службы. Маршрут следования им был выбран на первый взгляд не самый быстрый и оптимальный, коим являлся путь в Ташкент через Оренбург. Кауфман отправился кружным путем: через Семипалатинск, Сергиополь и центр Семиреченской области – крепость Верный. Это было сделано намеренно, чтобы во время следования лучше вникнуть в местные дела и познакомиться с обширным краем и его обычаями. Особенное внимание уделялось местной администрации. 7 ноября Кауфман прибыл в Ташкент. Так началось его губернаторство.

Туркестанский наместник

Вверенную ему территорию Константин Петрович принял в отнюдь не блестящем виде. Отбившаяся от рук и надзора администрация чувствовала себя верховной и поэтому неподконтрольной инстанцией. Процветал не край, а взяточничество, казнокрадство и разнообразные хищения. Все вышеперечисленное не могло не сказаться на отношении местного населения к русским. Внешнеполитическая обстановка тоже не располагала к спокойствию – Туркестан окружали феодальные ханства, лучшим способом диалога с которыми являлось применение силы.

Некогда богатое и сильное Кокандское ханство теперь было ослаблено неудачной попыткой выяснить отношения с русскими, предпринятое в 1860 г. Итогом ее были несколько чувствительных поражений кокандцев и падение 15 июня 1865 г. Ташкента. Они болезненно восприняли учреждение русского генерал-губернаторства, считая, что теперь их начнут притеснять и уничтожат. Началось массовое бегство населения на территорию соседних ханств и Китая. Столкнувшись с таким непрекращающимся переполохом, Кауфман счел нужным отправить кокандскому хану письмо, где в доступных выражениях объяснил ему всю пользу дружбы с русскими, и что в случае враждебных действий хана не спасут никакие укрепления и армии. Особо подчеркивалось, что Россия не собирается завоевывать его страну и уничтожать ее население.

Несколько более трудные взаимоотношения складывались с воинственным и по-прежнему недосягаемым Хивинским ханством. Расположенное в труднодоступных, пустынных районах, оно продолжало донимать соседей – в первую очередь Россию и в некоторой степени Персию, – занимаясь систематическим грабежом торговых караванов и работорговлей. Решать эту проблему надо было уже в ближайшем будущем, поскольку через территорию ханства планировали тянуть железную дорогу. Начинаясь от восточного побережья Каспийского моря, дорога должна была связать Россию и Туркестан.
Из крупных образований имелась еще и довольно проблемная Бухара. Местные власти предержащие были сильно испуганы взятием Ташкента и начали грозить русским представителям священной войной. Сложные дипломатические перипетии привели к задержанию русского посольства во главе с чиновником министерства иностранных дел Струве в качестве заложников. Немедленным ответом на такое событие закономерно явилась военная экспедиция, взятие в 1866 г. крепости Хаджент, освобождение посольства и мольба эмира Музаффара о мире. Переговоры в Оренбурге не привели к каким-то внятным результатам, шайки бухарцев по-прежнему бесчинствовали, нападая на караваны и укрепленные пункты, и оренбургский генерал-губернатор Н. А. Крыжановский возобновил военные действия. В Петербурге эти действия были восприняты с неодобрением и ворчаньем по поводу превышения полномочий. Туркестан был изъят из его юрисдикции, а на его территории образовано генерал-губернаторство, во главе которого и поставили Константина Петровича фон Кауфмана. Таким образом, вместе с новым назначением наместник в наследство получил еще и не оконченную войну с Бухарой.

Прибыв в Ташкент и успокоив кокандского хана, Кауфман предъявил бухарскому эмиру условия заключения мира, которые тем были предсказуемо отвергнуты. Боевые действия возобновились. В конце апреля 1868 г. вместе с 8-тысячным отрядом, располагавшим 16 орудиями, Кауфман выступил из Ташкента по направлению к Самарканду, где бухарский эмир, по данным разведки, собрал многочисленное войско. К началу мая русские войска подошли к столице Бухарского эмирата. 1 мая 1868 г. пехотинцы генерала Головачева прямо на глазах у противника форсировали реку Зеравшан и ударили в штыки. Бухарская армия, превосходящая своего противника численностью, но абсолютно уступающая в уровне дисциплины и организации, быстро обратилась в бегство.

Самарканд открыл ворота, и 2 мая войска Кауфмана ступили в один из самых древних городов Средней Азии. Местное руководство, почувствовав силу пришельцев и поэтому быстро и правильно сориентировавшись в ситуации, преподнесло русскому командующему хлеб-соль и свои самые, без сомнения, искренние пожелания перейти в подданство императору Александру II. За взятие Самарканда Кауфману, кроме монаршего благоволения, был пожалован орден Святого Георгия 3-й степени. Константин Петрович хорошо знал цену искренности самых пылких и проникновенных заявлений о преданности и верноподданности. Поэтому его отряд продолжал оставаться в Самарканде, ожидая подхода подкреплений из Ташкента.

К бухарскому эмиру были направлены парламентеры – с предложением начать мирные переговоры. Однако письмо осталось без ответа, а над посланниками была совершена жестокая расправа. Еще раз убедившись, что никакого диалога с эмиром наладить не удастся, военная операция была продолжена. Оставив в Самарканде гарнизон, Кауфман выдвинулся на юг, где 18 мая нанес поражение бухарцам при Катта-Кургане. Как обычно, противник многократно превосходил русские экспедиционные силы, уступая в количестве и качестве огнестрельного оружия. Понеся огромные потери в последних сражениях, эмир вынужден был сменить тон и выслать на переговоры своих послов, очевидно, зная наверняка, что им-то кровожадные русские голов не отрубят.

Делегация бухарцев вначале качала права, будто не было вовсе падения Самарканда и многочисленных поражений войск эмира Музаффара. Пришлось объяснить им, что эмират находится далеко не в радужном положении, и поэтому ему предлагается два варианта на выбор. Согласно первому, эмир выплачивал России в течение 8 лет более 4 миллионов рублей контрибуции, после чего ему будут возращены все завоеванные русскими земли. Согласно второму, Музаффар возмещал только военные издержки в размере 120 тыс. рублей, но признавал все военные завоевания России. Денег в казне эмира не было, и бухарская сторона согласилась на второй вариант.

Послы попросили десять дней для сбора необходимых средств, однако очень скоро бухарская сторона нарушила перемирие, внезапно совершив нападение на русские войска. Стало ясно, что для приведения Музаффара в договоропригодное состояние потребуются новые усилия. 2 июня 1868 г. в жестоком бою на Зарабулакских высотах армия эмира потерпела жестокое поражение. Русских войск было не более 2 тыс. человек, им противостояли многократно превосходящие силы, которые были разбиты и обращены в бегство.

Офицеры советовали Кауфману идти вглубь территории противника и нанести удар непосредственно по Бухаре. Однако Константин Петрович не считал достаточными собственные и без того изнуренные силы, чтобы совершить поход на крупный город. Кроме того, его все более беспокоила обстановка оставленного в тылу Самарканда. С тех пор как основные силы русских войск покинули город, ситуация там начала постепенно накаляться. Муллы вели все более становившуюся явной агитацию, направленную на восстание. Многочисленные сигналы от представителей персидской и еврейской общин о надвигающейся опасности попросту игнорировались.

2 июня, день сражения у Зарабулакских высот, Самарканд восстал, и оставленный Кауфманом небольшой гарнизон под командованием майора Штемпеля (не более 600 человек) оказался осажденным в городской цитадели. Положение защитников оказалось весьма сложным – они располагали ограниченным боекомплектом, численность атакующих превосходила их на порядок – к жителям Самарканда присоединились кочевые племена, лояльные эмиру. Все попытки сообщить Кауфману о случившемся не увенчались успехом – гонцы, в основном из местных, успешно перехватывались. Отряд Кауфмана двигался к Самарканду, но скорость его движения была бы выше, располагай командующий какой-либо информацией о событиях в городе. Лишь 7 июня, находясь примерно в 20 км от Самарканда, очередной смельчак смог наконец добраться до русского лагеря и сообщить, что гарнизон цитадели осажден и нуждается в срочной помощи. На следующий день отряд Кауфмана вошел в город, рассеяв толпы мятежников. Измученный гарнизон цитадели восторженно встретил своих освободителей. К слову сказать, среди осажденных оказался прапорщик Верещагин, состоявший при Кауфмане художником.

Систематические военные неудачи, волнения среди населения и к тому же отсутствие средств для продолжения враждебных действий против России сделало эмира Музаффара чрезвычайно сговорчивым. 12 июня он прислал Кауфману полное отчаяния письмо, в котором просил командующего принять его капитуляцию и позволить совершить паломничество в Мекку. Мир с правителем Бухары был заключен на щадящих условиях, несмотря на его неоднократное вероломство. К России отходили Самаркандский и Катта-Курганский округа, в течение года эмир обязывался уплатить контрибуцию в 500 тыс. рублей. Кроме того, он должен был позаботиться, чтобы на русскую территорию не совершались разбойничьи набеги. Из отвоеванных у Бухарского эмирата территорий был образован Зарафшанский округ во главе с генерал-майором Абрамовым.

В начале июля Кауфман выступил в Ташкент, где в это время распространялись упорные слухи о разгроме русских войск и захвате Самарканда войсками эмира. Появление генерал-губернатора рассеяло эти сомнения и прекратило попытки местного населения учинить бунт. В эмирате в скором времени началась междоусобная вражда. Часть знати, недовольная подписанием договора с ненавистными русскими, подняла мятеж против Музаффара, во главе которого стоял его старший сын, Абдул-Малик. В столь непростой ситуации эмир был вынужден обратиться не к кому иному, а к тем же «ненавистным русским», которые в лице генерала Абрамова и помогли справиться с мятежом.

Кауфман тем временем был вызван по делам службы в Петербург, куда и прибыл в августе 1868 г. Дело в том, что активная политика России в Средней Азии вызвала острое нервное расстройство «уважаемого западного партнера» – Англии. Поэтому губернатора оторвали от непосредственного выполнения своих обязанностей для срочного доклада императору. Канцлер Горчаков, опасаясь реакции Туманного Альбиона, донимал Александра Николаевича. На аудиенции у царя в ответ на требование вернуть Самарканд и Катта-Курган бухарцам Кауфман твердо возражал, аргументируя свою позицию тем, что подобные шаги резко подорвут престиж и позицию России в Средней Азии. Империю будут потом постоянно сравнивать с Англией, а это сравнение в способах поведения было всегда не в нашу пользу. Царь смягчился и предложил Кауфману так же аргументировано изложить свою точку зрения Горчакову. Канцлеру пришлось принять во внимание мнение императора и успокоить совсем уже распоясавшихся в прессе «партнеров». В июле 1869 г. Кауфман вернулся в Туркестан и приступил к исполнению нелегких обязанностей генерал-губернатора.

Хивинские проблемы

Россия всерьез задумывалась о развитии своих коммуникаций в Средней Азии, для чего планировалось протянуть в глубину ее железную дорогу. Первоначальный план линии Самара-Оренбург-Ташкент был признан слишком длинным и дорогостоящим и был пересмотрен в пользу более короткого – с восточного побережья Каспийского моря через пустынные земли в Ташкент. Проблема заключалась в том, что ветка должна была проходить через территорию воинственного и совсем уже недоговороспособного Хивинского ханства. Основным занятием жителей был разбой, угон скота и пленных. В какие-либо дипломатические отношения тамошний хан вступать отказался. По прибытии в 1867 г. в Туркестан Кауфман послал правителю Хивы Мухаммаду Рахим-хану весьма вежливое письмо, в котором извещал хана о своем назначении и о желании России поддерживать добрососедские отношения. Ответ был получен только в следующем 1868 году, и он был лишен любых намеков даже на элементарную дипломатическую вежливость.

Отчетливо понимая, что по-хорошему с Мухаммадом Рахим-ханом договориться не удастся, Кауфман начал лично разрабатывать план предстоящей кампании по усмирению Хивы. Центральным местом в его замысле было создание укрепленного форт-поста в Красноводском заливе, о чем было доложено в специальной записке Военному министру графу Милютину. Решение в верхах давалось нелегко – Англия болезненно относилась практически к любой русской активности в Азии, видя в этом поползновение на сохранность «жемчужины» своей колониальной империи – Индии. Наконец, власти дали добро, и в 1869 г. подполковник Столетов вместе с группой инженеров и небольшим отрядом высадился в Красноводском заливе, где был основан форт Красноводск. Хивинский правитель, почувствовав угрозу своей безопасности, ответил гневным письмом, исполненным упреками и угрозами. Подобная реакция ханства еще более убедила Кауфмана в необходимости организации вооруженной экспедиции.

Первоначально операцию планировалось провести уже в 1870 г., однако из-за волнений среди местного населения, беспорядков в Самарканде и Ташкенте сроки были перенесены. В начале 1873 г. было достигнуто соглашение о разграничении сфер влияния между Россией и Англией в Средней Азии, и уже не было никаких препятствий на пути осуществления замыслов Кауфмана. Экспедиция против Хивы началась в конце февраля – начале марта 1873 года. Русские войска наступали вглубь ханства с нескольких сторон: с побережья Каспия, из Оренбурга и Ташкента. Сам Кауфман возглавлял наиболее крупную колонну, выступившую из Ташкента. Поход осуществлялся в чрезвычайно тяжелых условиях: постоянная нехватка воды, падеж вьючных животных, песчаные бури и, конечно, изнуряющая жара. По пути войска постоянно подвергались атакам со стороны хивинцев.

Тем не менее к концу мая русские силы начали сосредоточиваться у Хивы, и после бомбардировки и решительного штурма под руководством подполковника Скобелева деморализованный город был взят. Сам хивинский хан поспешил бежать к сохраняющим ему верность туркменским племенам. В его дворце была обнаружена и впоследствии отправлена в Петербург богатая библиотека. Также в качестве трофея в столицу был доставлен и трон Хивинских ханов. Однако русский командующий пригласил беглого Мухаммада Рахим-хана вернуться. С ним обращались уважительно, и вскоре был подписан мирный договор между Российской империей и Хивой, согласно которому хан признавал себя покорным слугой императора, уступал часть земель, выплачивал контрибуцию в размере 2 млн. рублей в течение 20 лет. Отдельным пунктом оговаривалось освобождение рабов на территории, подконтрольной Хиве – свободу получили около 40 тыс. человек, преимущественно персов. За приведение к порядку Хивинского ханства Константин Петрович Кауфман был награжден орденом Святого Георгия 2-й степени, а в следующем, 1874 году произведен в инженер-генералы.

Коканд

Усмирение Хивы произвело на среднеазиатских ханов должное впечатление, однако спокойствие в ней оказалось явлением временным. Кокандский хан Худояр был кровно заинтересован в сохранении добрососедских отношений с Россией, поскольку имел хороший доход от торговли с империей. Однако не всем в его окружении такое положение вещей пришлось по душе. В июле 1875 г. в Коканде начались волнения, вскоре переросшие в обычную гражданскую войну. Во главе мятежников стоял знатный кипчак Абдурахман-Автобачи, известный своими русофобскими настроениями. На его сторону встали все недовольные присутствием русских в стране, знать, рассчитывающая на кадровые перестановки, и практически все духовенство. Худояр, оставшись без поддержки, бежал на русскую территорию, а правителем Коканда был провозглашен «идеологически правильный» его старший сын Наср-Эддин.
Уже в августе 1875 г. 15-тысячное войско кокандцев вторглось на русскую территорию и осадило город Ходжент. Реакция Кауфмана была оперативной – был немедленно сформирован экспедиционный отряд из 16 рот пехоты, 8 казачьих сотен, 20 орудий и 6 ракетных станков. Во второй половине августа эти силы были уже сосредоточены у Ходжента. Деблокировав город, Кауфман двигался к крепости Махрам, где, по данным разведки, находились главные силы Абдурахмана-Автобачи. Утром 22 августа у Махрама состоялось сражение с кокандской армией, которая была разбита и обращена в бегство. При отступлении она понесла огромные потери от сосредоточенного винтовочного огня. Собственные потери русской стороны ограничились пятью убитыми и восемью ранеными.

Оставив в Махраме гарнизон, Кауфман 26 августа 1875 г. выступил к столице ханства — Коканду. 29 августа город был взят, и, не останавливаясь на достигнутом, Кауфман продолжил экспедицию. 9 сентября его отряд достиг Маргилана. Тут, для дальнейшего преследования потерявших всякое подобие организации войск Автобачи, был сформирован мобильный, или, как тогда говорили, летучий отряд под командованием отвечающего такой задаче генерал-майора Скобелева. Туда вошли шесть казачьих сотен, две роты пехоты, посаженные на арбы и батарея конной артиллерии. Скобелев начал преследование и без боя занял город Ош, самый восточный город Кокандского ханства. Войска Абдурахмана-Автобачи были окончательно рассеяны, а сам он бежал за границу.

Выполнив поставленную задачу, отряд Скобелева вернулся в Маргилан. Так за короткое время Кауфману удалось взять под контроль территорию всего Кокандского ханства. 22 сентября 1875 г. с ханом Наср-Эддином был подписан мирный договор по типу тех, которые заключались с Бухарой и Хивой. Правитель Коканда признавал над собой верховную власть русского императора, передавал России часть своих земель и выплачивал контрибуцию. Из бывших кокандских территорий образовывался Наманганский округ, во главе которого был поставлен генерал-майор Скобелев. Однако это еще не было завершением Кокандской эпопеи. Хан, подписавший с Россией мирный договор, не контролировал всю ситуацию в стране и вскоре Абдурахман-Автобачи, оставшийся на свободе, вновь поднял восстание, центром которого стал город Андижан. Наср-Эддин был свергнут, и ханом был провозглашен родственник Худояра Фулаш-бек.

Лишь после ряда успешных операций, предпринятых войсками генерала Скобелева, это восстание было подавлено, и 24 января 1876 г. утратив возможность к сопротивлению, Автобачи сдался русским войскам, после чего был сослан в ссылку в Екатеринослав. Взятый в плен Фулаш-бек, отличившийся жестокостями и преступлениями, был осужден и повешен в Маргилане. Хан Наср-Эддин вернулся из эмиграции в Коканд, но тут Кауфман, имевший соответствующие полномочия от императора, посчитал, что оставлять ханство, систематически проявляющее беспокойство, без присмотра нельзя, и отдал приказ Скобелеву арестовать хана. 7 февраля Наср-Эддин был взят под стражу и отправлен в Оренбург. 7 февраля Александр II издал указ, согласно которому Кокандское ханство входит в состав Российской империи, и из его территории образована Ферганская область.

Последние годы

Константин Петрович фон Кауфман много сделал для расширения и укрепления границ Российской империи. Он знаменит не только своими военными походами и дипломатическими усилиями, но и научной и административной деятельностью. Местные обычаи не уничтожались и не переделывались русскими властями – местным было предоставлено внутреннее самоуправление и руководители из числа тех, кого они сами выберут из своей среды. Было много сделано для исследования края и изучения его геологии. Всемерно поощрялось переселение русского населения в Туркестан.

Кауфман являлся почетным членом Московского университета и Петербургской академии наук. Тяжело переживая покушение и смерть императора Александра II, в марте 1881 г. Кауфман заболел, от чего так и и не оправился, и скончался 4 мая 1882 г. в Ташкенте, где и был похоронен. Через пять лет его прах был перенесен в построенный Спасо-Преображеский собор. На могильной плите после перечисления титулов и наград значилось «Устроитель Туркестанского края».

Источник:  https://topwar.ru/110844-ustroitel-turkestanskogo-kraya-k-p-kaufman.html