Невозможно сейчас представить глубину страданий Государя, всей Царской семьи, находящейся в заточении у революционеров-больше-виков. Издевательство, глумление, доходящее до скотства, каждоднев-ное унижение со стороны распоясавшихся нравственных неандерталь-цев – это только часть тернистого пути, на который вступил Царствен-ный Страдалец вместе со своей Семьей. Николай и Александра очень трепетно и нежно любили своих детей и сугубые душевные муки до-ставляли им мысли о неизвестном их будущем. Россия уже не была той Святой Русью, которую он берег и хранил, как вверенный ему Богом удел – по обломкам самодержавной России, как метастазы располза-лись чуждые, сатанинские порядки, отвергнувшие Царскую власть, Бога и Церковь. Государь, как муж и отец, старался не подавать домо-чадцам вида своих внутренних переживаний, но временами и он не мог скрыть этих волнений. Известия, приходившие в этот год, одно страш-нее другого, нарастающим валом подминали под себя всякую надежду и веру в благополучный исход их горестного заточения.

В январе месяце был зверски убит митрополит Владимир (Богоявлен-ский), которого перед смертью революционные бандиты долго пытали. Вечером 25 января 1918 года к митрополиту, жившему в Киево-Печер-ской Лавре, пришли пять вооружённых солдат во главе с человеком, на голове которого была надета бескозырка, поэтому очевидцы приняли его за матроса. Некими людьми был пущен слух, что у митрополита хранятся деньги киевских храмов, и пришедшие требовали, чтобы он их отдал. Ничего не найдя, Владимира забрали из его покоев якобы для того, чтобы отвести к коменданту. Но вместо этого митрополита вывели из лавры через Всехсвятские ворота и зверски убили между валов Ста-рой Печерской крепости, неподалеку от Никольской (впоследствии Лаврской) улицы. Свидетелями произошедшего были личные келей-ники, прислужники, секретарь Владимира и даже несколько высокопо-ставленных священнослужителей, в том числе прежний наместник Ам-вросий, епископ Прилуцкий, викарий Полтавской епархии и епископ Фёдор (Лебедев). НИКТО из них не оказал митрополиту никакой по-мощи. Более того, сохранилось воспоминание, что, когда солдаты вели Владимира мимо Успенского собора, они столкнулись с большой груп-пой монахов и паломников, но «все они отнеслись к уводу митрополита совершенно безучастно», и на призыв какой-то богомолки заявили, что происходящее «не их и не её дело».
Странное дело, не правда ли?

Монахи, зная о зверских истязаниях своего владыки не делают даже по-пытки заступиться за него… Что думал сам митрополит в те горестные и тяжкие минуты? Вспомнил ли он о своем весьма неблаговидном по-ступке, когда год назад, 4 марта из зала заседаний Синода по инициа-тиве обер-прокурора было вынесено царское кресло, которое в глазах иерархов являлось «символом цезарепапизма в Церкви Русской».

Знаменательно, что вынести его обер-прокурору помог член Синода митрополит Владимир… Кресло было решено передать в музей. На следующий день Синод распорядился, чтобы во всех церквах Петро-градской епархии многолетие царствующему дому «отныне не про-возглашалось»… Во всех храмах империи совершались молебны с воз-глашением многолетия «Богохранимой державе Российской и благоверному Временному правительству ея».

Тяжка была кончина владыки, что и говорить. Но была ли она хоть в малой степени возможна, если бы у власти оставался Русский Самодер-жец? Если бы митрополит остался верен Государю, под защитой и по-кровительством которого находилась ВСЯ Русская Церковь? Нет. И вла-дыка это перед смертью, должно быть, осознал…

Разбойничья власть начала устанавливать повсеместно свои «законы».

Декретом от 24 ноября 1917 года большевиками были утверждены ре-волюционные трибуналы. «Чрезвычайщина», возникнув для решения экстренных задач. На многие годы стала неотъемлемой чертой совет-ского режима. Какая усмешка диавола: на месте автобазы ВЧК №1, ко-торую в народе прозвали «Кораблем смерти» и где проходили бессуд-ные массовые казни когда-то находился монастырь, основанный мате-рью святителя Филиппа Варсонофией (в миру Варварой Колычевой). Монастырь существовал с XVI века и был упразднен в 1765 году – в числе других 400 православных русских монастырей*, закрытых по указу Екатерины II. При монастыре находился «убогий дом» и клад-бище для странников, калек, бездомных и погибших насильственной смерть. На некогда святом месте воцарилась «мерзость запустения»…

*Кстати, для справки тем, кто ехидно вопрошает, почему мы, мол, не канони-зируем всех царей и цариц помимо последнего Русского Царя: Государем Нико-лаем II за двадцать лет его правления БЫЛО ПОСТРОЕНО (внимание!) 489 мо-настырей и 30 300 храмов по всей территории Империи! При Петре I и Екате-рине II из 1200 монастырей БЫЛО ЗАКРЫТО 750. Так кого мы должны канонизи-ровать и признать действительно святым, благочестивым правителем? Того, кто строил храмы или монастыри – Дома Божии, или тех, кто их закрывал по тем или иным предлогам?

До Государя, хоть и не в полной мере, но доходили отголоски того, что происходило на его земле, с его народом и от этого сердце его сжима-лось от жгучей боли и бессилия что-либо изменить в теперешнем ходе событий.

В конце января 1918 года Ленин назначил Троцкого председателем ЧК по продовольствию и транспорту. Стремясь ввести всеобщее государ-ственное регулирование и ликвидировать «капиталистический товаро-обмен», большевики применяли самые жестокие меры. Началась борьба «со спекуляцией», стали расстреливать торговцев, которых объ-явили «мешочниками».

15 февраля вышел декрет о национализации всех зернохранилищ, 9 мая – декрет «О продовольственной диктатуре», а 13 мая – декрет «О чрезвычайных полномочиях народного комиссариата по продоволь-ствию», которым ведал А. Цюрупа. Комиссариат получил чрезвычай-ные полномочия «по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». Декрет провозглашал: «на насилие владельцев хлеба над голодающей беднотой ответом должно быть насилие над буржуазией». Теперь крестьянин был обязан сдавать весь хлеб сверх минимальных норм по установленным крайне низким ценам. Из рабочих создавались вооруженные продовольственные от-ряды, которые должны были изымать крестьянские «излишки». Чтобы овладеть деревней, большевики решили расколоть деревенский мир и вызвать в сельском обществе Гражданскую войну, теперь уже не против помещиков, а войну бедняков с богатыми крестьянами. «Разделяй и властвуй!» — этот принцип древнего Рима был прекрасно известен боль-шевистским стратегам. В помощь большевикам на селе с июня созда-вались комитеты бедноты (комбеды), участники которых за содействие в конфискации зерна получали часть бесплатно. Открылось необъят-ное поле для произвола. Банды «экспроприаторов» «обобществляли» порой не только имущество, но и жен «буржуев».

Стихийное сопротивление крестьян новой власти началось уже в пер-вые месяцы 1918 года в Сибири. Шли восстания в Енисейской губернии (самое крупное – под руководством казачьего атамана А. Сотникова), в Каменском, Славгородском и Бийском уездах. В Забайкалье поднял восстание атаман Г. Семенов.

Из всех крестьян России богатых крестьян – «кулаков» — перед револю-цией было около 15%. Им принадлежало 40% пахотной земли, и они давали половину товарного хлеба. Комбеды в 1918 году осуществили новый передел земли, отняв у зажиточных крестьян около 50 млн. гектаров. После передела земли комбедами в руках кулаков осталось не более 10% пахотной земли. Ленин добился своей цели: к концу 1918 года город голодал, хлебный рынок перестал существовать, деревен-ский мир был разрушен – ненависть богатых и бедных крестьян друг ко другу достигла небывалой в русской деревне остроты.

К весне 1918 года были приняты декреты ВЦИК и Совнаркома, устано-вившие в стране так называемую продовольственную диктатуру. Кре-стьянскому населению были определены нормы годового потребления зерна (12 пудов) и крупы (1 пуд) на человека – вдвое меньше, чем надо для более-менее нормального питания. Все остальное объявлялось «из-лишками» и подлежало изъятию. Причем из «дозволенных» пудов еще нужно вычесть часть для прокорма скота – овес лошади, подсыпка ко-рове, зерно для кур.

Для изъятия у крестьян хлеба Совнарком приказал формировать «про-довольственные отряды» вооруженных рабочих. Многие в них вступать отказывались. Тогда была вызвана Красная армия, набор в которую стал обязательным. В конце весны 1918 года против крестьян было бро-шено 75 000 солдат…

Русский народ… Этого ли ты хотел, такое ли «счастье» грезилось тебе, когда ты равнодушно предал своего Государя на распятие, доверив-шись диаволу – обольстителю? Еще живы Царственные узники, а ты уже вкушаешь горькие опресноки своего предательства. А впереди – война, а впереди – голод, жестокие и лютые казни новоявленных ним-родов. Не захотел ты жизни тихой и благочестивой под охранительной десницей православного Самодержца, ринулся в пучину долгожданных «свобод, равенства, братства» … Получил, то, к чему стремилось твое развращенное и заблудшее сердце?

Мы начинаем повествование о трагических событиях в жизни России и русского народа, напрямую связанных с изменой Государю и наруше-нием Соборной Клятвы 1613 года.