ПРЕДИСЛОВИЕ
Мы живем в период столетних годовщин со времени позорных, горьких, трагических и одновременно спасительных для нашей страны событий. Если бы в марте 1917 года Государь не отпустил нас «на сторону далече», мы вскорости сами бы вырвались – на свободу гибели. Но Царица Державная сберегла нас от этого. Скоро уже, в июле 2018 года, исполнится 100 лет со дня мученической кончины Царской Семьи. Еще царствуя, Государь предвидел необходимость этой жертвы. Так 17 июля 1918 года, была достигнута полнота царского подвига. Далеко не всем это дорого и не всем это ясно. Увы, в том, что творится вокруг Царского имени, сказывается то же, что и 100 лет назад – недостаток благоговейного отношения к Царской Семье, и нам еще придется коснуться этого в конце брошюры.
Не касаясь благоговения, а просто при серьезном отношении, никому бы и в голову не пришло, в поисках захоронения Царской Семьи следовать указаниям их убийцы! Как заметил историк П.В. Мультатули, «впервые в истории расследование преступления базировалось не на основании выводов правосудия, а на крайне сомнительных в степени исторической достоверности воспоминаниях и рассказах самих преступников» (выделено автором текста – Мультатули «Убийство Царской Семьи. Следствие не окончено…». М. 2016, стр. 60 – далее Мультатули). Но кому-то (как говорится, «каким-то силам») нужно, чтобы человеческие останки, извлеченные из могильника на Поросенковом Логу *) летом 1991 года, были признаны царскими не только официальным следствием, государственной властью, но и Церковью.
Грамматически правильно говорить и «на Поросенковом Логе», и «на Поросенковом Логу» — мы употребляем последний вариант, как общепринятый в окрестностях Екатеринбурга.
В 1998 году, перед 80-й годовщиной цареубийства, несмотря на сильнейшее давление со стороны властей, Церковь отказалась признать «екатеринбургские останки» царскими, и отпевание этих останков в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга происходило с возгласом «Ихже имена, Господи, Ты веси». Теперь, перед 100-летней годовщиной, на новом витке, Церковь заново оказывается перед той же проблемой… Новый виток научных исследований, на более высоком, современном уровне и новый виток отношений между Церковью и Следственным Комитетом РФ, на новом уровне доверительности. Церковь теперь, в лице ее представителей, Следственному Комитету доверяет полностью… Какие есть для этого основания? Наверное, следующие: В.Н. Соловьев отстранен, его деятельность как предыдущего бессменного следователя по данной проблеме подвергается резкой критике, сделаны самые серьезные заверения в плане профессионализма и компетентности нового следствия, в плане комплексного подхода и объективности рассмотрений. И всем ясно (а некоторым доподлинно известно), что речь снова идет о признании «екатеринбургских останков» царскими.
Сейчас это тем более «носится в воздухе», что 14 июня в Даниловом монастыре состоялось совещание представителей Следственного Комитета с Его Святейшеством Патриархом Кириллом «о промежуточных итогах опознания останков, которые, предположительно, принадлежат расстрелянным членам семьи последнего русского царя Николая II». Цитата из сообщения в сетях. Здесь слово «предположительно» — лишь подготовительный эвфемизм. Никаких подробностей, только заверения и заверения.
Отчего же не признавать? Отчего такая предвзятость? Ведь качество теперешних генетических исследований самое высокое и проводятся они в лучших лабораториях мира, а поскольку образцы тканей, взятых для исследований, нумеровались лично Патриархом, и только он один владел информацией о том, что скрывается под тем или иным номером, то возможность подлога должна быть исключена. Нет, не должна быть, ибо при современных технологиях, средства желающих совершить подлог на порядок выше средств защиты от оного. Исключить подлог можно только при полном доверии к людям, выполняющим соответствующие действия, в сочетании с возможностью перепроверки. И если представители Церкви, связанные с новым следствием, такое доверие, понятно, проявляют, то для рядового церковного человека, в силу полной (можно сказать, герметической) закрытости следствия, начатого осенью 2015 года, ни о каком доверии к нему и речи, к сожалению, быть не может. Думается, этого замечания в плане генетических исследований, для данной брошюры совершенно достаточно, впрочем, в очерке судебно-медицинского характера, проблемы, связанные с генетическими исследованиями, еще будут затронуты.
Наиболее тревожным для православной общественности является то, что заверения в необходимости серьезных исторических оснований для выводов нового следствия (вспомним, какой акцент на этом делал владыка Тихон (Шевкунов) осенью 2015 года) остаются лишь декларациями. Публикации последнего времени по проблеме «екатеринбургских останков» (скупые и малоинформативные), также и сообщения об упомянутой выше конференции, очевидно, показывают, что, как это было и 20 лет назад, и все годы до осени 2015 г., генетические исследования и теперь буду играть основную, определяющую роль. С осени 2015 года, т.е. в течение полутора лет, со стороны нового следствия не было ни одной публикации на историческую тему, не возникло никакого обсуждения. Возникает естественное объяснение, точнее, подозрение: это так для того, чтобы все согласились с обещанными историческими обоснованиями выводов следствия, согласными с генетической экспертизой – она же главная! Да, до оскомины.
Закрытость проводимых исследований создает неизбежное впечатление голословности всех заверений – и о комплексном подходе к проблемам, и о беспристрастности участников. Тем более, что примеры пристрастного подхода (в пользу прежней официальной концепции) имеются. Мы ничего не узнаем о новом следствии просто потому, что участники дали официальную подписку о неразглашении. Таким образом, исключается возможность появления невыгодных для следствия свидетельств. Это тоже «новый виток». О работе Правительственной Комиссии 1993-1998 гг. осталось весьма полноценное и весьма выразительное свидетельство (основанное на документах) – книга князя А.К. Голицына «Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи» (М.011,013 – далее Голицын). По прочтении этой книги не остается и тени сомнения в антинаучном и крайне тенденциозном подходе, главенствовавшем в работе Комиссии, равно как и в том, в какой степени В.Н. Соловьев являлся персоной non grata. При этих условиях, однако, и владыка Ювеналий, и академик В.В. Алексеев, и историк-археолог С.А. Беляев имели возможность открыто высказывать свои, независимые взгляды и даже оставить как документы свои «особые мнения» по завершении работы Комиссии. В условиях «подписки о неразглашении» ни о каких независимых или особых мнениях и речи, понятно, быть не может.
Думается, в описанной ситуации – оскорбительной для всякого православного верующего нашей страны, почитающего Царскую Семью – правомерно и оправдано широкое обсуждение вопросов, связанных с попытками цареубийц скрыть следы злодеяния. Такое обсуждение уже состоялось на представительной конференции «Екатеринбургские останки: где правда, а где вымысел?», прошедшей 18 июня 2017 года во вновь построенном Дворце Царя Алексея Михайловича в Царском Селе Коломенском. .Тем оправдано и издание настоящей брошюры. Владыка Тихон (Шевкунов) не раз заявлял о «новых, порою неожиданных» данных, полученных теперешним следствием – нам остается их только ждать…. Что ж, если что-нибудь из наших аргументов или выводов получит новое освещение при обнародовании новых данных, это будет нормально. Кто же против открытых дискуссий?
Брошюра состоит из нескольких очерков. В основном, они носят характер исторических рассмотрений, не предполагающих специальных знаний, но апеллирующих просто к здравому смыслу. Автор этих очерков – Андрей Мановцев, православный публицист, для которого основная тема – Царская Семья. В то же время один из очерков посвящен судебно-медицинским вопросам, его написал петербургский судмедэксперт Юрий Григорьев, автор известной книги «Последний император России. Тайна гибели» (АСТ. 2009).
В заключение хотелось бы выразить глубочайшую признательность князю Андрею Кирилловичу Голицыну и Светлане Николаевне Верховской. Без их помощи (в частности, без материалов, каждым из них предоставленных), без их постоянной поддержки, без их доброго, а порою и вдохновляющего слова эта брошюра не была бы написана.
НЕОПРОВЕРГНУТАЯ ВЕРСИЯ
Прерванное следствие. 5 июля 1918 г. Екатеринбург был занят белыми войсками, а 30 июля было возбуждено производ¬ство предварительного следствия по делу «убийства бывшего Государя Императора Николая II». Напомним, что к тому времени большевики уже сообщили о расстреле Николая II, сообщив также, что «семья отправлена в безопасное место». Насчет недобросовестности или недостаточном профессионализме первых двух следователей, Наметкина и Сергеева, существуют разные мнения, но к каждому из них есть серьезные претензии. В частности, Наметкин лишь однократно и очень небрежно осмотрел рудник в урочище Четырех Братьев, а Сергеев вообще ни разу там не был. И тот, и другой были последовательно отстранены, и 7 февраля 1919 г. по приказу Верховного правителя, адмирала А.В. Колчака дело принял к своему производству судебный следователь по особо важным делам Н. А. Соколов. В период с начала марта по 10 июля 1919 года Соколов собрал множество вещественных доказательств, опросил сотни свидетелей, провел десятки экспертиз. После захвата красными Екатеринбурга (15 июля 1919 года) Соколов продолжал работу и во время отступления белых, проводя допросы свидетелей и экспертизы, вплоть до Харбина. Собранные им вещественные доказательства и документы Соколов при помощи главы французской миссии генерала Жанена в 1920 году перевез из Харбина во Францию. Работу по опросу свидетелей и экспертизам материалов Соколов продолжал и в эмиграции, вплоть до своей неожиданной смерти в 1924 г. в пригороде Парижа. Итак, следствие по делу об убийстве Царской Семьи было прервано дважды: в России – летом 1919 года, и окончательно – смертью Н.А. Соколова — в 1924 г.
Николай Алексеевич Соколов родился 1 мая 1882 г. в г. Мокшане Пензенской губернии, в зажиточной купеческой семье и, по окончании юридического факультета Харьковского университета (диплом первой степени) в 1904 году приступил к службе младшим кандидатом на должности по судебному ведомству в Пензе. Через три года женился. Его служебные характеристики: «весьма хороших способностей», «отличается трудолюбием», «нравственно безупречен». Скрупулезность, даже в мелочах, была характерной чертой молодого следователя, стремившегося стать профессионалом. И он стал им, несмотря на слабое здоровье. В 1911 г. его назначают следователем по особо важным делам Пензенского окружного суда. После захвата большевиками власти в Пензе в декабре 1917 г. Соколов, сославшись на здоровье, отстраняется от дел, а летом 1918 г. оставляет семью в Пензе (впоследствии им удалось эмигрировать) и, переодевшись крестьянином, пешком пробирается в Сибирь. В Омске он получает должность следователя по особо важным делам Омского окружного суда, 5 февраля 1919 г. в первый раз встречается с верховным правителем А.В. Колчаком, а уже 7 февраля того же года получает назначение, ставшее смыслом всей его жизни. 4 марта 1919 г., облеченный самыми серьезными полномочиями, Соколов отправляется в Екатеринбург.
По изучении результатов деятельности предыдущих следователей, Соколов вновь и вновь осматривает дом Ипатьева, расспрашивает свидетелей. Как только сходит снег, он организует масштабные поисковые работы в урочище Четырех Братьев и в окрестностях. Обследованы9 шахт, но всё сходится к Ганиной яме. Вот как пишет сам следователь: «Между переездом №184 и описанным (т.е. тем самым – А.М.) рудником вдоль Коптяковской дороги имеются и другие рудники. Они ближе к Екатеринбургу. К ним гораздо легче подъехать, т.к. коптяковская дорога местами плоха для езды. Но ни один из них не имеет других удобств, какими отличается рудник в урочище Четырех Братьев: он совершенно закрыт для постороннего взора густой чащей молодого леса; нигде нет такой удобной глиняной площадки, лишенной всякой растительности, и рядом с ней глубокой шахты» («Гибель Царской Семьи». М. «Terra», стр.200 – далее Терра).
В последние два десятка лет имя Н.А. Соколова было заново предано забвению, ввиду несоответствия взглядов Соколова официальной версии событий, происходивших после цареубийства – не так, конечно, как при советской власти, «с полным уважением», и все ж основательно; ниже мы этого коснемся. Но в016 г. новая книга, посвященная екатеринбургскому злодеянию, восстановила должное отношение к человеку, столь непреложно стоявшему за правду, что надпись на его могильном камне гласит: «Правда Твоя – правда во веки».
Книга П.В. Мультатули «Убийство Царской Семьи. Следствие не окончено…», уже упоминавшаяся в предисловии, в начальном разделе посвящена обоснованию версии Н.А. Соколова: тела расстрелянных Царственных мучеников и их верных слуг были уничтожены через сожжение в урочище Четырех Братьев. В частности, автор убедительно показывает принципиальную возможность сожжения 11 тел на открытом воздухе в течение полутора суток. Этих вопросов мы не станем касаться, уделяя свое внимание, главным образом, свидетельствам, относящимся ко времени цареубийства или близко к тому, при этом наш очерк существенно опирается на упомянутую книгу.
Свидетельства участников злодеяния. Следующее свидетельство П.З. Ермакова (1884-1952) содержится в книге «Исповедь цареубийц». М. «Вече».008 (стр. 46, далее – «Исповедь цареубийц»), составленной Ю.А. Жуком, и в литературной обработке последнего: «В ночь на 17 июля (точнее, 18 июля, Ермаков, очевидно, путает – А.М.) все трупы были извлечены из шахты, чтобы окончательно покончить с Романовыми и чтобы ихние друзья не думали бы создавать из их останков святых мощей. Все трупы, при помощи серной кислоты м керосина, были сожжены».
Интересно, что в 1935 г. американский авантюрист, путешественник и журналист Ричард Галлибуртон (1900-1939), путешествуя по СССР и оказавшись в Свердловске, встретился с П.З. Ермаковым, который рассказал ему о цареубийстве и об уничтожении тел: «Мы устроили из поленьев погребальный костер таких размеров, что на нем в два слоя поместились тела. Мы вылили на трупы пять канистр бензина и два ведра серной кислоты и подожгли бревна. Я стоял рядом и следил, чтобы целым не осталось ни единого пальца, ни единой косточки. Нам пришлось довольно долго жечь костер, пока не сгорели черепа» (Мультатули, стр. 35)
Участник цареубийства Г.П. Никулин, давая показания для ЦК КПСС в мае 1964 г., хоть и не был участников сокрытия следов преступления, рассказывал, что тела расстрелянных сначала поместили в шахту недалеко от деревни Коптяки, а потом «пришли к выводу, что это же неправильно. Если их там найдут. Стали их оттуда, значит, вытаскивать. Вытащили. И вот потом, значит, доставили несколько бутылей серной кислоты, разожгли такие громадные костры и начали эти трупы сжигать: часть серной кислотой, часть — кострами» (Мультатули, стр. 35)
Ещё один соучастник убийства В. Н. Нетребин был полностью уверен в сожжении тел убиенных: «В сожжении трупов я не участвовал. После казни через несколько дней я слышал от латыша, что при сжигании в пепле были найдены бриллианты» (Мультатули, стр. 35)
Свидетельства слышавших о сожжении тел. В 1924 г. при П.Л. Войкове, полномочном представителе СССР в Польше, состоял помощником некий Г.З. Беседовский (1896-1963), впоследствии ставший эмигрантом-невозвращенцем и написавший в 1931 г. книгу воспоминаний «На путях к термидору. Из воспоминаний бывшего советского дипломата», вышедшую тогда же в Париже и переизданную в России издательством «Наш современник» в 1997г. В этих воспоминаниях приводится рассказ П.Л. Войкова, которым тот поделился с коллегой при встрече 1927 года: «Мы решили, что казнь произойдёт в Доме Ипатьева, в подвале. Трупы будут отвезены на грузовиках в Коптяковский лес и там сожжены. […] Уничтожение трупов началось на следующий же день и велось Юровским под руководством Войкова и наблюдением Голощекина и Белобородова… Войков вспоминал эту картину с невольной дрожью. Он говорил, что, когда эта работа была закончена, возле шахты лежала громадная кровавая масса человеческих обрубков, рук, ног, туловищ и голов. Эту кровавую массу поливали бензином и серной кислотой и тут же жгли двое суток подряд… Это была ужасная картина». (Мультатули, стр. 34-35)
А.Я. Валек (1887-1919), революционер с 1905 года (т.е. с 18 лет), был одним из организаторов подпольной деятельности в тылу белых. Приехав как подпольщик в Екатеринбург в январе 1919 г., был арестован контрразведкой и 4 апреля 1919 г. допрошен Н.А. Соколовым (летом 1918 г. Валек имел отношение к содержанию Царской Семьи в Ипатьевском доме). В своих показаниях он сообщил, что общался в конце ноября 1918 г. с кем-то из партийных лидеров (сказал, что не помнит, кем) и по поводу Царской Семьи вынес из разговора однозначное впечатление: «Вся семья убита и сожжена» (Мультатули, стр.16). П.В. Мультатули подчеркивает, что А.Я. Валек был лично знаком с видными партийными деятелями. Из этого можно заключить, что с ним были откровенны.
Большевикам, понятно, льстило быть «причастными к истории», и они делились «сведениями исторической важности», что слышали не только собеседники. Так, один из охранников Шаи Голощекина, сопровождавший его по пути из Екатеринбурга в Москву после убийства Царской Семьи, слышал, как Голощекин рассказывал своим спутникам, что тело Государя сожгли. (Мультатули, стр. 17)
Крестьяне из окрестностей Екатеринбурга на следующий день после расстрела слышали от пьяных охранников Дома особого назначения: «Мы вашего Николашку и всех там пожгли» (М.К. Дитерихс. «Убийство Царской Семьи и членов дома Романовых на Урале». М. 2006, стр. 238)
В книге П.В. Мультатули читаем: «Летом 1919 г. в Советскую Россию прибыла делегация американских конгрессменов и сенаторов, среди которых был журналист чикагской газеты «DailyNews» Исаак Дон Левин. Делегацию принимал лично Троцкий, а затем она отправилась в Екатеринбург, где посетила Ипатьевский дом и комнату убийства. Кроме того, Дон Левин и сенатор У. Кинг встречались с А.Г. Белобородовым и Б.В. Дидковским, имевшими непосредственное отношение к организации убийства Царской Семьи. В сентябре 1919 г. Левин приехал в Москву, где встретился с известным большевистским историком профессором М.Н. Покровским, возглавлявшим сверхсекретный архив «Истпарт». Очевидно, американский журналист предъявил весьма веский мандат и получил доступ к документам по убийству Царской Семьи. Спустя некоторое время Левин выехал в Берлин, откуда на основе рассказа Покровского он отправил 5 ноября 1919 г. в «DailyNews»следующую телеграмму: «Николай Романов, бывший царь, его жена, их четыре дочери сын Алексей без тени сомнений — мертвы. Все они были казнены в Екатеринбурге в ночь на 17 июля 1918 года, а их тела сожжены»1. На следующий день, 6 ноября, это сообщение было опубликовано в газете. Необходимо отметить, что за Левиным стояли очень влиятельные американские круги, которые были напрямую завязаны на таких представителей большевистской верхушки, как Свердлов, умерший (убитый?) 16 марта 1919 г., и Троцкий. Сообщать Левину не то что ложную, а даже непроверенную информацию Покровский, конечно бы, не стал» (Мультатули, стр. 33)
Свидетельства видевших следы сожжения. Мы снова обращаемся к книге П.В. Мультатули: «Допрошенный в качестве свидетеля 4 августа 1919 г. лесничий В.Г. Редниковпоказал, что он летом 1918 г., точная дата не указывается, с двумя знакомыми хуторянами пошел в урочище Четыре Брата, так как слышал, что там крестьяне обнаружили следы от костров и какой-то драгоценный крестик. Возле Открытой шахты ими было обнаружено два кострища и в них детали от женских корсетов, три топаза, кусочки солдатской шинели, а также несколько мелких осколков раздробленных обгорелых костей. По словам Редникова, «это вовсе не были кости какого-либо мелкого животного, например, какой-либо птицы. Это были осколки трубчатых костей крупного млекопитающего и, как мне тогда казалось, осколки трубчатых костей. Они, повторяю, были обгорелые. Мы их находили в самом кострище. Мы в это время уже знали об убийстве Царской емьи. Но, зная, что здесь крестьянами были найдены уже вещи, такие как крестик, мы уже тогда задумывались над ем, не сожигали ли здесь трупы Царской Семьи» (Мультатули, стр. 17)
Крестьянин Верх-Исетского завода, свидетель И.С. Зубрицкий показал на допросе, что после ухода красных он9 июля вместе с другими крестьянами осматривал площадку возле Открытой шахты: «В костре у шахты была белая полоска золы. Мне показалось тогда, что это зола от сгоревшей кости. Кто-то ее тронул, и она рассыпалась. Кажется, находили тут же маленькие обгорелые кусочки костей» (Николай Росс. Гибель Царской Семьи. Посев. 1987, стр. 438 – далее Росс)
В показаниях нескольких крестьян, исследовавших кострища на Ганиной яме, помимо множества предметов одежды, точнее, их частей, упоминаются «дощечки с остатками веревок» — это были части ящиков, упаковок серной кислоты.
Павел Булыгин, помощник Н.А. Соколова, писал в своей книге «Убийство Романовых. Достоверный отчет» (М. ACADEMIA ,014, стр. 129): «Сначала убийцы начали разрубать на куски тела в одежде. Работа выполнялась топорами: на молодой ели около костра есть глубокие порезы, свидетельствующие о том, что острота топоров сначала охотно проверялась. Доказательством того, что тела сначала разрубались в одежде, служит форма разрушенных алмазов и сапфиров кольца Государя, которые были найдены в траве во время расследования. Вряд ли можно представить, чтобы кто-то из делавших эту страшную работы преступников, стал бы намеренно разрубать топором драгоценные камни с тем, чтобы впоследствии этому могло быть дано необычное толкование».
Булыгин пишет там же (стр.130): «Работа по уничтожению трупов осуществлялась на двух кострах. Предположительно, на одном из них сжигались тела, а другой использовался для уничтожения предметов одежды. Пепел основного костра содержал кусочки свинца – пуль, оставшихся в телах жертв и смешавшихся с пеплом, когда плоть вокруг была выжжена. Теперь эти кусочки свинца содержатся в ящике с вещественными доказательствами». Приведенное соображение П.П. Булыгина в точности соответствует исследованиям Ю.А. Григорьева (см. ниже его очерк)
Что было обнаружено следствием Н.А. Соколова на Ганиной яме. В своей книге «Убийство царской семьи» Н.А. Соколов посвящает XXII главу вещественным уликам, найденным на руднике: «на глиняной площадке в кострах или вблизи их, около открытой шахты в траве». Перечисление составляет 66 пунктов, около трети из этих пунктов содержит замечание о большем или меньшем воздействии огня. 15 пунктов относятся к драгоценным украшениям, в 9 из них указано, что украшение подвергалось «действию какого-то тяжелого предмета», в двух случаях отмечен удар «острорежущим предметом». 63-й пункт посвящен человеческому пальцу, найденному в шахте, приведены результаты соответствующей экспертизы, установившей следующее. Палец – «выхоленный» и принадлежит женщине средних лет, «имевшей тонкие длинные пальцы». Он отделен по линии межфалангового сустава. Края сустава и кожи представляются ровными. Поэтому экспертиза предполагает, что палец, скорее всего, отрезан каким-либо режущим предметом. (Терра, стр.20)
Наконец, последние два пункта. Читаем у Соколова: «65. Осколки костей млекопитающего. Они все сильно обожжены, разрезаны и разрублены. Крушение власти Адмирала не позволило мне произвести научное исследование этих костей, какое бы я желал. Однако врач Белоградский, которому они были предъявлены мною при допросе, показал: «Яне исключаю возможности принадлежности всех до единой из этих костей человеку. Определённый ответ на этот вопрос может дать профессор сравнительной анатомии. Вид же тих остей свидетельствует, что ни рубились и подвергались дей¬ствию какого-то агента» (Терра, стр.221). Затем Н.А. Соколов упоминает о свидетельстве лесничего Редникова, которое мы приводили выше, и об оплошности Наметкина, выбросившего ценнейший следственный материал. Далее: «66. Куски сальных масс, смешанных с землей.» (Там же).
Выводы Н.А. Соколова сформулированы им в указанной книге, а также в докладе, составленном для вдовствующей Императрицы Марии Федоровны. Подчеркнем, что этот доклад является официальным документом, подписанным следователем, так что все разговоры о том, что будто бы Соколов (мол в силу честности) не был до конца уверен в своих выводах, являются праздными. Неслучайно доклад Н.А. Соколова вдовствующей Императрице был опубликован Журналом Московской патриархии в 1996 году. В тот год на Церковь оказывалось особенно сильное давление – признать останки, найденные на Поросенковом Логу, царскими.
В книге Н.А. Соколова читаем: «Рудник выдал тайну ипатьевского дома… <…> Главная цель была уничтожить трупы. Для этого прежде всего нужно было разделить трупы на части, разрезать их. Это делалось на площадке. Удары острорежущих орудий, разрезая трупы, разрезали и некоторые драгоценности, втоптанные в землю. Экспертиза установила, что некоторые из драгоценностей разрушены ударами каких-то твердых предметов: не острорежущих орудий. Это те именно, что были зашиты в лифчиках Княжон и разрушены в самый момент убийства пулями на их телах. Части трупов сжигались в кострах при помощи бензина и уничтожались серной кислотой. <…> Сжигаемые на простой земле трупы выделяли сало. Стекая, оно просаливало почву. <…> Так говорят о преступлении самые лучшие, самые ценные свидетели: немые предметы». (Терра, стр.222).
Советские историки до 1989 г. признавали версию Н.А. Соколова. Среди уральских большевиков-подпольщиков был Павел Быков (1888-1953), с 16 лет – революционер, с 18 – журналист. Был знаком с Я.М. Свердловым. В 1921 г. издал книгу «Последние дни последнего царя», в которой писал: «Около часу ночи трупы казнённых были отвезены за город в лес, в район Верх-Исетского завода и дер. Палкиной, где и были на другой день сожжены» (Мультатули, стр. 34)
В 1968 году исполнялось 50 лет со дня екатеринбургского злодеяния. На Западе появилось множество публикаций, посвященных этой дате, в частности, знаменитая книга американского историка Роберта Мэсси «Николай и Александра». Советский журналист и историк Марк Касвинов (1910-1974) получил партийное задание написать книгу в ответ «антисоветским фальсификаторам», каковым трудом он и занялся с конца 1960-х годов. Интересно, что после Второй мировой войны Касвинов работал в Германии на территории, оккупированной советскими войсками, как радиожурналист, связанный с вещанием на немецком языке, так что, видимо, издавна имел отношение к советским спецслужбам. При работе над своей книгой он пользовался труднодоступными архивами, был знаком и с «Запиской Юровского». Тем не менее в последнем издании его знаменитой книги «Двадцать три ступени вниз» (М.1989), вышедшем совсем незадолго до сенсационных публикаций Рябова и Радзинского, можно прочитать: «Дойдя до урочища, грузовик углубился в лес. Среди заброшенных шахт трупы сложили попеременно с сухими брёвнами в штабель, облили керосином и подожгли. Когда костёр догорел, останки зарыли в болоте». (Мультатули, стр. 36-37)
Попытки игнорировать, принизить, исказить великий труд, проделанный Н.А. Соколовым, были естественной частью работы следствий, посвященных «екатеринбургским останкам», с 1993 г. и до 2015 г. Версия о сожжении тел на Ганиной яме вообще никогда не рассматривалась, ее правомочность или отсутствие оной никогда не обсуждалось. Поначалу имя Соколова вообще не упоминалось, затем стало упоминаться исключительно пренебрежительно: антисемит мол вместе с Дитерихсом. В самом начале работы Правительственной Комиссии 1993-1998 гг, академик В.В. Алексеев потребовал у Комиссии «проведения исторической экспертизы, в частности – тщательного изучения выводов, сделанных по свежим следам злодеяния следователем Н. Соколовым. Ему, однако, было прямо сказано, что ни о какой исторической экспертизе не может быть речи и что выводы следователя Н. Соколова никого не интересуют из-за якобы крайней тенденциозности его позиции» (Голицын, стр. 18) Тем не менее, Н.А. Соколову не только было «отдано должное», но и оказана честь – он, видите ли, стоял у истоков «следствия длиною в век». Именно так («Гибель семьи императора Николая II. Следствие длиною в век») называлась выставка, устроенная летом012 г. в Архиве РФ. Концепция такая: Соколов мол не успел обнаружить захоронение «под мостиком», успел только «мостик» сфотографировать. Что же касается доводов в пользу версии Соколова, они просто игнорировались или отрицались голословно.
Чтобы опровергнуть версию Н.А. Соколова генетической экспертизы никоим образом не достаточно. Для такого опровержения необходимо, по минимуму, а) объяснить, почему независимые друг от друга свидетели подтверждают эту версию? чтО является их общей ошибкой или заблуждением, а если сознательной ложью, то какова ее мотивация? б) дать другое объяснение вещественным доказательствам.
В частности, нужно тогда объяснить, почему цареубийца П.З. Ермаков в течение всей своей жизни (в последний раз – за месяц до смерти, в беседе с будущим журналистом А. Мурзиным) говорил о сожжении тел расстрелянных. В отличие от Юровского, Ермакова во лжи никто не обличал, а главное – никакой выгоды, придерживаясь своей версии, Ермаков не имел, в то время как неприятности были вполне возможны. Зачем нужно было А.Я. Валеку, на пороге казни, говорить о составленном им «однозначном впечатлении»? Почему Марк Касвинов писал так, как процитировано выше? Что же касается пункта б), то, прежде всего, невозможно игнорировать разрубленные драгоценности или вытекший из пуль свинец при исчезнувших оболочках этих пуль. Если тела расстрелянных в Доме особого назначения не сжигали на Ганиной яме, то какое можно предложить объяснение этим фактам?
Заключение. На данный момент, версия Н.А. Соколова является единственной аргументированной и исторически-обоснованной.
Прежде всего, касательно этого очерка, нужно сказать, что большинство соображений, в нем сформулированных, принадлежат князю Андрею Кирилловичу Голицыну, также и весь фактический материал именно им предоставлен автору, который внес от себя – расположение и способ изложения.
В «Материалах правительственной Комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Российского Императора Николая II и членов его семьи» (1998) имеются два документа, официально подтверждающие подлинность могильника на Поросенковом Логу – это «Справка о вопросах, связанных с исследованием гибели семьи бывшего российского императора Николая II и лиц из его окружения» (далее «Справка») и «Сравнительный анализ документов следствия 1918-24 г.г. с данными советских источников и материалами следствия 1991-97 г.г.» (далее «Анализ»). В указанных документах содержится краткий рассказ о том, как поступили большевики с телами расстрелянных Царственных Мучеников и их верных слуг. По официальной версии, вначале, ранним утром 17 июля 1918 г., тела привезли на Ганину Яму, а затем, в ночь на 19 июля (через 1,5 суток!), увезли их оттуда ради более надежного сокрытия. В 4 часа 30 мин 19 июля грузовик с трупами застрял в Поросенковом Логу, и, после двух часов безуспешных попыток вытащить машину, Я.М. Юровский принял решение о захоронении трупов посредине дороги на Коптяки, в районе переезда №184. «Справка» приводит отрывок из «воспоминаний Юровского»: «Часам к 7 утра яма, аршина в [1,7 м] глубины, 3 [2,5 м] в квадрате, была готова. Трупы сложили в яму, облив лица и вообще все тела серной кислотой, как для неузнаваемости, так и для того, чтобы предотвратить смрад от разложения (яма была неглубока). Забросав землей и хворостом, сверху наложили шпалы и несколько раз проехали — следов ямы и здесь не осталось. Секрет был сохранен вполне — этого места погребения белые не нашли». С помощью нехитрой арифметики читатель сразу же получает удивительный результат: яма, о которой говорит Юровский, была выкопана всего за полчаса! Понятно, что это невозможно, и таким образом, при первом же знакомстве с тем, что относится к захоронению в Поросенковом Логу, мы сталкиваемся с ложью, довольно несуразной. Для официального материала это, конечно, неприлично, но что же делать? Такова наша тема. В «Справке» говорится и о сожжении двух трупов то же утро и на том же месте. Этим сведениям будто бы соответствует находка 2007 года на Поросенковом Логу чьих-то останков, долгое время выдававшихся за останки Великой Княжны Марии Николаевны и Цесаревича Алексея. Однако сожжение двух трупов требует, в действительности, многих часов и предполагает в остатке совсем не 70 г.
Откуда это все, что это такое? Что это за «воспоминания» Юровского? А это не воспоминания, это некоторый текст, который называют обычно «Запиской Юровского» и который, на самом деле, существует в нескольких модификациях: 1) рукописной;) машинописных; 3) «Исповеди палача», как называют воспоминания (и вправду) Юровского 1922 года; 4) беседы со старыми большевиками в г. Свердловске 1934 г. Рукописный и машинописные варианты принято относить к 1920 году. В упомянутых вариантах есть разночтения. Естественно считать, что исходным является вариант рукописный, написанный, в действительности, рукою совсем не Юровского, а Михаила Николаевича Покровского, заместителя наркома просвещения в сфере науки и высшего образования, члена ВЦИК, историка-марксиста, академика, занимавшего самые высокие посты в созданной им Социалистической (впоследствии – Коммунистической) академии. Много потрудившегося для переосмысления отечественной истории, первого и главного ее фальсификатора. Представить, что человек такого ранга записывает «под диктовку» то, что рассказывает ему пусть не рядовой, но все же просто убийца – невозможно. Вскоре мы увидим, что имело место что-то вроде обратного, а именно Юровский повторял за Покровским даже то, что мог бы не повторять.
Но вначале подчеркнем, что «Записка Юровского» никогда не подвергалась официальному историческому анализу, несмотря ни на какие призывы к оному, и тем самым оказывалась как бы «в безопасности»: неоднократная (с 1990-х г.г.) и порою весьма авторитетная критика оставалась каждый раз всего лишь «частным мнением».
Предлагаемый вниманию читателя очерк не претендует на полноту рассмотрения пресловутой «Записки». Понятно (и только что отмечено), что серьезное и обстоятельное историческое исследование этого «документа» необходимо и должно быть предоставлено честным экспертам. Но для того, чтобы убедиться в вопиющей несостоятельности «Записки» как исторического обоснования подлинности могильника в Поросенковом Логу, совсем не нужно быть профессиональным историком. Достаточно быть просто здравомыслящим человеком и познакомиться с противоречиями, содержащимися в «Записке»: несуразностью, голословностью или лживостью многих ее положений. Вначале мы рассмотрим вопрос об авторстве, а затем, в основном, станем «двигаться» по «Записке» хронологически: от момента перед увозом тел расстрелянных из Ипатьевского дома до создания могильника в Поросенковом Логу. В основном мы будем следовать публикации Г. Рябова в журнале «Родина» №4-5 1989 г. (в нашем тексте упоминается как «Записка»). Будем также привлекать и стенограмму беседы Юровского со старыми большевиками 1934 г. (Вениамин Алексеев «Гибель Царской Семьи: мифы и реальность», Екатеринбург 1993 г., стр. 108-116, в нашем тексте – «Стенограмма»), а также «Исповедь палача» (в нашем тексте – «Исповедь»)
Авторство Покровского. Допустим, графологического анализа недостаточно, и принадлежность почерка Покровскому в рукописном варианте «Записки» еще не доказывает его авторства, которое мол восходит к Юровскому. Однако, вторичность Юровского в отношении версии Покровского устанавливается еще и такими сопоставлениями. Есть утверждения в рукописном тексте «Записки», которые не соответствуют действительности и которые Юровский повторяет, зная, что это неправда. При этом «чистота эксперимента» (т.е. то, что Юровский дисциплинированно послушен) видна также из того, что эти утверждения совершенно несущественны для главных положений версии, ставшей с 1998 г. «официальной». Без труда можно выделить по крайней мере два таких утверждения: 1) Юровский будто бы один привел семью с верхнего этажа в ночь с 16 на 17 июля. В «Записке» читаем: «Комендант отправился за ними лично, один и свёл их по лестнице в нижнюю комнату»;) Юровскому будто бы принадлежит выстрел в Государя, убивший его наповал. Рассмотрим эти положения по порядку.
Свидетельства непосредственных участников расправы в Ипатьевском доме дают иную картину начального этапа злодеяния, чем у Юровского. Медведев-Кудрин пишет, что на второй этаж они поднялись всей расстрельной командой. «Выходим, — пишет он, — на лестничную площадку второго этажа. Юровский уходит в царские покои, затем возвращается – следом за ним гуськом идут: Николай II (он несёт на руках Алексея, у мальчика несвёртывание крови, он ушиб где-то ногу и не может пока ходить сам), за царём идёт, шурша юбками, затянутая в корсет царица, следом четыре дочери, за девушками идут мужчины… Вслед за процессией следуют по лестнице Павел Медведев, Гриша Никулин, семеро латышей, завершаем шествие мы с Ермаковым». Медведев Павел, в свою очередь, арестованный после бегства большевиков из Екатеринбурга, на следствии подробно рассказал, как всё происходило. В протоколе допроса с его слов записано: «Часу во втором ночи вышли из своих комнат Царь, Царица, четыре царских дочери, служанка, доктор, повар и лакей. Наследника Царь нёс на руках… Впереди шёл Государь с Наследником, за ним – Царица, дочери и остальные. Сопровождали их Юровский, его помощник (Никулин) и указанные мною два члена Чрезвычайной комиссии (Медведев-Кудрин и Ермаков). Я тоже находился тут». Никулин называет Юровского, себя, двух Медведевых и Ермакова. То есть непосредственные участники убийства называют одних и тех же персонажей, которые сопровождали, ничего не подозревавших узников Ипатьевского дома, а именно: Медведева-Кудрина, Медведева Павла, Никулина, Ермакова и, естественно, Юровского.
Насчет второго положения, касательно выстрела, можно было бы считать, что убийца тщеславен, но нет, хорошо известно, что Яков Михайлович был «честным коммунистом» — лишенным и сребролюбия, и славолюбия. Но тогда, может быть, он сказал правду? –вряд ли. Приоритет убийства Царя проще всего установить с помощью Григория Никулина, бывшего в 1918 году настолько близким с Юровским, что последний называл его «сынок». Они и позже дружили семьями, так что Юровский перед своею смертью завещал Никулину заботиться о его детях. Это важно иметь в виду, обращаясь к свидетельству Г. Никулина 1964 года (показания в ЦК КПСС). Он однозначно указывает на М. Медведева-Кудрина как на убийцу Царя. Не стал бы он лишать такого приоритета дорогого старшего друга. Впрочем, здесь нельзя обойти вниманием и объяснение специфического характера. С некоторого момента советская власть стала мол предпочитать человека русского по национальности в качестве свершителя суда над «Николаем Кровавым», отчего Никулин и называет Кудрина, в рамках все того же партийного послушания. Но за достоверность такого объяснения никто не ручается.
По версии А.К. Голицына, Покровский никакого особого смысла не вкладывал ни в то, кто именно будил семью, ни в то, кто именно убил Государя. Написал, как написалось. Важно то, что и это Юровский повторял. Значит, строго было ему наказано следовать букве Покровского.
Перед увозом тел. В «Записке» читаем: «Потом стали выносить трупы и укладывать в автомобиль, покрывая сукном, чтобы не протекала кровь. Тут начались кражи, пришлось поставить 3 надёжных товарищей для охраны трупов, пока продолжалась переноска (трупы переносили по одному). Под угрозой расстрела всё похищенное было возвращено (золотые часы, портсигар с бриллиантами и т.п.)». Однако, как это ни странно, лица, которые проходили по белогвардейскому следствию, и которые давали показания по горячим следам, обвинённые как участники убийства Царской Семьи, ни о каком мародёрстве свидетельств не оставили. Павел Медведев очень подробно описывает всё, что произошло после кровавой расправы; как выносили трупы на носилках из простынь, как укладывали в солдатское сукно… Вот соответствующий фрагмент его рассказа: «Со всех членов Царской Семьи, у кого были на руках, сняли, когда они ещё были в комнате, кольца, браслеты и двое золотых часов (как снимали, не уточняет – А.М.). Вещи эти тут же передали коменданту Юровскому. Все 11 трупов тогда же увезли со двора на автомобиле». Допрошенный Проскуряков показал: «Когда их всех расстреляли, Александр Стрекотин, как он мне сам говорил, снял с них все драгоценности. Их тут же отобрал Юровский и унёс наверх».
Ненадежный Ермаков. Отрицательное отношение к Ермакову – один из лейтмотивов «Записки». Должен был пригнать машину для увоза трупов после расстрела в 12 часов, опоздал на полтора часа. По дороге из Екатеринбурга «люди Ермакова» остановили машину с трупами и возмущались невозможностью самим принять участие в казни, мешали нормальному ходу дела. Ермаков должен был приготовить место для сокрытия трупов – не приготовил. Наконец, то, что пришлось отказаться от захоронения в урочище Четырех Братьев, также связано с Ермаковым: видите ли, его знакомый оказался свидетелем создания ямы для захоронения. Для «Записки» Ермаков – фигура, контрастная по отношению к «коменданту», честному коммунисту, исполнявшему свой долг. Документ, сфабрикованный М.Н. Покровским, не лишен художественных черт.
Пригон машины. В начале «Записки» сказано: «В 12 часов ночи должна была приехать машина для отвоза трупов.<…> Грузовик в 12 часов не пришёл, пришёл только в половине второго. Это отсрочило приведение приказа в исполнение. <…> Когда приехал автомобиль, все спали. Разбудили Боткина, а он всех остальных…» Однако никто из непосредственных участников (кроме Юровского) этого факта не подтверждает. Медведев Павел, был допрошен членом Екатеринбургского суда Сергеевым1 февраля 1919 года. На следствии он показал: «Часов в 12 ночи Юровский разбудил Царскую Семью… Ещё прежде, чем Юровский пошёл будить Царскую Семью, в дом Ипатьева приехали из Чрезвычайной комиссии два члена: один, как оказалось впоследствии, — Пётр Ермаков». То же подтвердил в апреле 1919 года на допросе у следователя Соколова охранник Проскуряков. «Пашка Медведев, — сказал он, — команду предупредил о расстреле Царской Семьи часов в 11 вечера. В 12 часов ночи Юровский стал будить Царскую Семью, потребовав, чтобы они все оделись и сошли в нижние комнаты».
Кто поехал с Ермаковым. По утверждению Покровского-Юровского, «Опоздание автомобиля внушило коменданту сомнение в аккуратности Ермакова, и ком. решил проверить сам всю операцию до конца». В «Стенограмме» читаем: «Тов. Филипп [Голощекин], очевидно, щадя меня (т.к. я здоровьем не отличался), предупредил меня, чтоб не ездил на «похороны», но меня очекнь беспокоило, как хорошо будут скрыты трупы. Поэтому я решил поехать сам, и, как оказалось, хорошо сделал, иначе все турпы были бы непременно в руках белых. Легко понять, какую спекуляцию они развели бы вокруг этого дела. Распорядившись все замыть и зачистить, мы примерно около 3-х часов, или даже несколько позже, отправились. Я захватил с собой несколько человек из внутренней охраны». Этому факту нет никаких подтверждений. Павел Медведев показал на белогвардейском следствии: «На грузовик сели Пётр Ермаков и другой член Чрезвычайной комиссии (Медведев-Кудрин – А.М.) и увезли трупы. Кровь в комнате и во дворе замыли и всё привели в порядок. В три часа ночи всё было окончено, и Юровский ушёл в свою канцелярию». Стоит заметить, что в вопросах, его лично не затрагивавших, Павлу Медеведву врать не было причины, его положение как арестованного было слишком серьезно. Воспоминания цареубийц Михаила Медведева-Кудрина и Алексея Кабанова подтверждают, что Юровского в машине с трупами не было.
Встреча с «табором». Следующий эпизод, встречающийся только у Покровского-Юровского, несомненно является художественным измышлением большевистского историка: «Проехав Верх-Исетский завод, верстах в 5, наткнулись на целый табор – человек5 верховых, в пролётках и т.д. Это были рабочие (члены Совета, Исполкома и т.д.), которых приготовил Ермаков. Первое, что они закричали: «Что же вы их нам живыми не привезли?» Они думали, что казнь Романовых будет поручена им».
Куда доехала машина. В «Записке», сразу после встречи с сердитым табором, читаем: «Начали перегружать трупы на пролётки, тогда как нужны были телеги. Это было неудобно». В «Стенограмме» можно обнаружить объяснение: зачем перегружали? Оказывается, «версты через 3-4 застряли с грузовиком среди двух деревьев». Снова отметим «художественность» текста, ибо даже и представить непросто, как это грузовик застрял между двумя деревьями. По воспоминаниям Михаила Медведева-Кудрина ни «табора» они с Ермаковым не встречали, ни на пролетки трупы не перекладывали, ни в каких деревьях не застревали, но благополучно добрались до заранее выбранного места. Касвинов пишет: «Едва забрезжил рассвет шофёр Сергей Иванович Люханов вырулил в переулок и сопровождаемый уполномоченными и конным отрядом, повёл машину через спящий город к Верх-Исетскому заводу. Впереди разведчиком просматривая дорогу до горизонта, поскакал верхом на коне Виктор Ваганов. Дойдя до урочища, грузовик углубился в лес…». Ваганова называют свидетели в протоколах допросов у следователя Соколова. Крестьянка Зыкова из деревни Коптяки показала: «Не помню вот, проехали мы первую от Коптяков свёртку к руднику, или к Ганиной яме, или не проехали, как нам навстречу двое верховых. Один был в матросской одежде, я его хорошо узнала. Это был верх-исетский матрос Ваганов»…О том, что машина доехала до шахты №7, говорят и показания Н.А. Соколову крестьянина из деревни Коптяки Михаила Бабинова: «Автомобиль пришел сюда, где «Открытая» шахта, по дорожке и тут на лужайке против шахты заворачивался назад. Вот на этом завороте я и видал его след. След имел рубчики от шин автомобиля. Больше никуда от этого места следы экипажей не шли». (Л.А. Лыкова. Следствие по делу об убийстве российской императорской семьи». М.007, стр.127). Надо сказать, что Михаил Медведев-Кудрин рассказывает о прибытии Юровского на Ганину Яму, но следующим образом: «Стали бросать в костёр окровавленную одежду. На дороге затарахтела машина. Подъехал Юровский с Голощёкиным».
Юровский место знал. По версии Покровского-Юровского, «комендант» был на Ганиной Яме впервые. Читаем в «Стенограмме»: «Застрявший грузовик не трогался с места. Спрашиваю Ермакова: «А что ж, далеко место, им избранное?» Он говорит: «Недалеко, за полотном железной дороги». А тут, кроме того, что зацепились за деревья, еще и место болотистое. Куда ни идем, все топкие места. Думаю, пригнал столько людей, лошадей, хотя бы телеги были, а то пролетки. Однако делать нечего, нужно разгружать, облегчать грузовик, но и это не помогло. Тогда я велел грузить на пролетки (а разгружал разве не на пролетки? – А.М.), т.к. дольше время не позволяло, уже светало. Только когда уже рассветало, мы подъехали к знаменитому урочищу. В нескольких десятках шагов от намеченной шахты для погребения сидели у костра крестьяне, очевидно, заночевавшие на сенокосе. В пути на расстоянии также встречались одиночки, стало совершенно невозможно продолжать работу на виду у людей. Нужно сказать, что положение становилось тяжелым, и все может пойти насмарку. Я еще в то время не знал, что и шахта-то ни к черту не годится для нашей цели». Сплошное вранье, вымысел. По воспоминаниям Михаила Медведева-Кудрина, никто не мешал, приехали и сразу выставили оцепление. А главное, Юровский был на Ганиной Яме, сам место выбирал за несколько дней до злодеяния.
Горный техник И.А. Фесенко по заданию Верх-Исетского завода занимался разведкой местонахождения руд в урочище Четырех Братьев. Ради собственного развлечения, он сделал на одной из берез надпись химическим карандашом: «11 июля 1918 г. горный техник Фесенко». Позже эта береза со следами копоти будет обнаружена белым следствием, и надпись будет внесена в описание места следователем Н.А. Соколовым. Не точно в этот день, может, вскоре, после него, но до 17 июля Фесенко с рабочими встретили ехавших верхом Юровского и с ним двух людей. Юровского Фесенко знал в качестве «известного в городе человека». Рабочие опознали одного из спутников комиссара – П.З. Ермакова. Чекист спросил инженера, чем тот занимается в этом месте. Техник ответил: разведкой руд. Тогда Юровский спросил, можно ли будет проехать по дороге на Коптяки на грузовике, уточнив, что нужно будет провезти 500 пудов хлеба (т.е. 8190 кг). Фесенко ответил, что проехать можно, т.к. дорога хорошая. (Мультатули, стр.78) Другой свидетель, крестьянин деревни Коптяки М.А. Волокитин, также видел в те дни Юровского в тех местах. (Там же, стр. 76).
Священник Никольской церкви на Верх-Исетском заводе сообщал следующее: накануне убийства Царской Семьи16 июля 1918 г., жители Верх-Исетского завода, находившиеся на сенокошении, были с утра удалены из леса между названным заводом и деревней Коптяки, в местности под названием «Четыре Брата», в районе озера Шувакиш» (Мультатули, стр. 78). Мы видим, таким образом, совершенно иную картину, чем в странных рассказах Покровского-Юровского, в которых действующие лица не соответствуют революционной значимости порученного им дела.
Проговорка Юровского. В урочище Четырех Братьев, по Покровскому-Юровскому, снова возникла проблема мародерства, в связи с обнаружением драгоценностей, зашитых в одежду расстрелянных. Представляет интерес следующий отрывок из рассказа «честного коммуниста» (по «Стенограмме»): «На дочерях же были лифы, так хорошо сделаны из сплошных бриллиантовых и других ценных камней, представлявших из себя не только вместилища для ценностей, но вместе с тем и защитные панцири. Вот почему ни пули, ни штык не давали результатов при стрельбе и ударах штыка. В этих их предсмертных муках, кстати сказать, кроме их самих, никто не повинен. Ценностей этих оказалось всего около полпуда. Жадность была так велика, что на Александре Федоровне, между прочим, был просто огромный кусок круглой золотой проволоки, загнутой в виде браслета, весом около фунта. Ценности все были тут же выпороты, чтобы не таскать с собой окровавленное тряпье. Те части ценностей, которые белые при раскопках обнаружили, относились несомненно, к зашитым отдельно вещам и при сжигании остались в золе костров. Несколько бриллиантов мне на следующий день передали товарищи, нашедшие их там. Как они не досмотрели за другими остатками ценностей. Времени у них для этого было достаточно. Вероятнее всего, просто не догадались». Тут можно вспомнить о жемчужной сережке Государыни, найденной на Ганиной Яме – вряд ли она была защита как сережка. К тому же на найденных драгоценностях имелись следы колюще-режущего воздействия. Нельзя не сказать и насчет «панцырей из драгоценностей» — в книге Ю.А. Григорьева «Последний император России. Тайна гибели» убедительно показана лживость (не говоря уж о гнусности) соответствующих утверждений Юровского. Однако для нашего очерка особую важность представляет одна из последних фраз приведенного отрывка: «Несколько бриллиантов мне на следующий день передали товарищи, нашедшие их там». Отметим законный вопрос, возникающий в этом месте: а почему они стали копаться в пепле? Тем не менее, в этой фразе, относящейся к 1934 г., у Юровского нет грубой ошибки, допущенной в воспоминаниях 1922 г., где передана прямая речь красноармейца, принесшего Юровскому большой бриллиант и сказавшего: «Вот возьмите, я нашёл его там, где сжигали трупы». Проговорился чекист.
В шахте тел не было. Следствием Н.А. Соколова в шахте №7 были обнаружены труп комнатной собачки Джимми, вставная челюсть доктора Боткина и человеческий палец, средний, женский, предположительно Государыни. По версии Покровского-Юровского, тела расстрелянных поместили в шахту утром 17 июля. Мы читаем в «Записке»: «Сложив всё ценное в сумки, остальное, найденное на трупах, сожгли, а самые трупы опустили в шахту. При этом кое-что из ценных вещей было обронено, а при попытке завалить шахту при помощи ручных гранат, очевидно трупы были повреждены и от них оторваны некоторые части – этим комендант объясняет нахождение на этом месте белыми (которые его потом открыли) оторванного пальца и т.п. Но Романовых не предполагалось оставлять здесь – шахта заранее была предназначена стать лишь временным местом их погребения». Бросается в глаза один из явных абсурдов «Записки»: в ней подчеркивается, что шахта предназначалась для временного погребения тел, в то же время ее пытались «завалить при помощи ручных гранат». Впрочем, видно по тексту, зачем понадобилось говорить о ручных гранатах – только из-за найденного в шахте пальца. Однако если бы палец был оторван от трупа при разрыве гранаты, он имел бы рваный край, в то время как палец отрублен ровно – скорее всего, чтобы снять кольцо. Отрубили и выбросили в шахту. В упомянутой книге Ю.А. Григорьева приводятся веские аргументы в пользу того, что тел в шахте не было: несложное сопоставление размеров каждого из двух колодцев, из которых состояла шахта, с размерами 11-ти окоченевших трупов показывают априорную бессмысленность затеи помещать их в шахту: выпирали бы. В «Стенограмме» нам встречалось восклицание Юровского, подразумевающее, как и в других случаях, вину Ермакова: «В то время я еще не знал, что и шахта ни к черту не годится». Что не знал, врал, а не годилась и вправду. Белым следствием, как подчеркивает Григорьев, в ней были обнаружены ровные голые стены, никаких следов крови – что было бы невозможно при помещении в шахту окровавленных тел.
По «Записке» тела опускали в шахту, по «Стенограмме» — «побросали». Текст «Стенограммы» в этом месте поражает небрежностью устного вранья: «Ценности собрали, вещи сожгли, а трупы, совершенно голые, побросали в шахту. Вот тут-то и началась новая морока. Вода-то чуть покрыла тела, что тут делать? Надумали, взорвать шахты бомбами, чтобы завалить. Но из этого, разумеется, ничего не вышло. Я увидел, что никаких результатов мы не достигли, что так оставлять нельзя и что все надо начинать сначала. А что делать? Куда девать?». Здесь легко представить риторическое нагнетание проблемы и солидарность с рассказчиком единомышленников-слушателей, «старых большевиков». В «Записке», при рассказе о поисках Юровским более подходящих шахт, сообщается: «Задерживающие случайности продолжались и дальше – отправившись с одним из чекистов на место верхом, чтобы организовать всё дело, ком. упал с лошади и сильно расшибся (а позже также упал и чекист)». В «Стенограмме» несколько красочнее. После рассказа о том, как некий Полушин, «спец по сжиганию», свалился с лошади, повредил себе ногу и поэтому не встретился с Юровским, последний делится своими злоключениями: «Меня тоже постигла беда. Лошадь запнулась, встала на колени и как-то неловко припала на бок и отдавила мне ногу. Я с час или два пролежал, пока снова смог сесть на лошадь». Про падение попутчика тут ничего не сказано, т.к. третье падение в одном рассказе было бы слишком явным перебором.
Григорьев приводит простое объяснение многообразному вранью Покровского-Юровского: надо было время, проведенное большевиками-похоронщиками на Ганиной Яме, чем-то вербально заполнять или какими-нибудь «байками» отвлекать внимание от того, что там происходило.
Что происходило в урочище 17 и 18 июля 1918 г. По версии Покровского-Юровского, в течение полутора суток в урочище Четырех Братьев не происходило ничего, кроме следующих действий большевиков-похоронщиков: 1) раздевание трупов;) извлечение драгоценностей из одежды; 3) сжигание одежды; 4) помещение трупов в шахту; 5) извлечение трупов из шахты; 5) создание ямы для закапывания части трупов; 7) реставрация участка земли до прежнего (без ямы) состояния. В книге Григорьева произведен убедительный подсчет времени, ушедшего на указанные действия – 36 часов никоим образом не наберется. То-то и Юровский, как, верно, помнит читатель, говорил старым большевикам в Свердловске: «Времени у них было достаточно».
Получается весьма несуразная картина. Белые (чехи) наступают, сокрытие содеянного – дело особой революционной важности, а выполнение его не складывается, и драгоценное время уходит! Так, 17 июля, по «Записке», уже после собирания драгоценностей, сжигания одежды и помещения трупов в шахту, Юровский уехал с Ганиной Ямы в 11 утра (по «Стенограмме» в два часа дня), а вернулся глубокой ночью. Спрашивается, что же делали похоронщики в течение всего дня 17 июля? – кроме того, что отгоняли от себя комаров. Тот же вопрос к 18-му июля. Вытаскивание трупов и занятие ямой (сейчас скажем об этом) не могло занять весь день, тем более, что ни того, ни другого не происходило.
Рассказ о выкапывании ямы приведем по «Стенограмме»: «Приехали мы поздно ночью, шли работы по извлечению трупов. Я решил несколько трупов похоронить на дороге. Приступили копать яму. Она к рассвету почти была готова, ко мне подошел один товарищ и заявил мне, что, несмотря на запрет никого близко не подпускать, откуда-то явился человек, знакомый Ермакова, которого он допустил на расстояние, с которого было видно, что тут что-то роют, т.к. лежали кучи глины». Здесь мы снова встречаемся с одним из абсурдов версии Покровского-Юровского. В «Записке» указанный запрет описан жестко: «Чтобы изолировать шахту на время операции, объявили в деревне Коптяки, что в лесу скрываются чехи, лес будут обыскивать, чтобы никто из деревни не выезжал ни под каким видом. Было приказано если кто ворвётся в район оцепления, расстреливать на месте». Почему же «знакомый Ермакова» проник через оцепление? Почему потом его не расстреляли? – что было гораздо проще для чекистов, чем бросать трудоемкое и почти законченное дело. В «Стенограмме» читаем: «Так был провален и этот план. Яму решено было реставрировать».
Далее там же: «Дождавшись вечера, мы погрузились на телегу», и далее, до создания могильника. В «Записке» иначе: «Решено было везти трупы на глубокие шахты. Так как телеги оказались непрочными, разваливались, ком. отправился в город за машинами (грузовик и две легковые, одна для чекистов). Смогли отправиться в путь только в 9 час. вечера». Так или иначе, но и целый день 17 июля, и целый день 18 июля, по версии Покровского-Юровского, похоронщики провели в ожидании и только.
Однако следствием Н.А. Соколова был обнаружен на Ганиной Яме след какой-то деятельности находившихся там людей: истоптанность травы возле шахты и протоптанность тропинок к кострам. Об этом есть и документально зафиксированное свидетельство –уже упоминавшиеся нами показания крестьянина из деревни Коптяки Михаила Бабинова, отрывок их которых теперь мы приведем более развернуто: «Автомобиль пришел сюда, где «Открытая» шахта, по дорожке и тут на лужайке против шахты заворачивался назад. Вот на этом завороте я и видал его след. След имел рубчики от шин автомобиля. Больше никуда от этого места следы экипажей не шли. Была проторена тропа пешая к старой березе, где и оказался один из костров. Была легкая пешая тропа к Ганиной яме. Была истолочена трава на самой лужайке против шахты (выделено мною – А.М.)» (Л.А. Лыкова. Следствие по делу об убийстве российской императорской семьи». М.007, стр.127). «Истолоченность травы» может означать только одно: долговременное вытаптывание. Откуда оно взялось? Если предположить, что на большом костре возле шахты сжигали тела, поливая их серной кислотой, то объяснение появляется.
Ю.А. Григорьев заметил в одном интервью с ним насчет опасности серной кислоты для людей, имеющих с ней дело: «Она, действительно, все сжигает, все превращает в уголь. Сжигает и костную ткань, я видел и точно могу вам сказать. Ее парами очень легко обжечь себе и глаза, и дыхательные пути. Это страшная вещь. Но при соблюдении мер предосторожности – использование вполне возможно. То, что они ее использовали, это факт!» Таким образом, невозможно было просто держать сосуд с кислотой около костра и поливать из него сжигаемые трупы, точнее, их разрубленные части. Должно было быть разделение труда (версия Ю.А. Григорьева): одни следят за костром, другие поливают, причем приносят кислоту из отдаленного места, поливают, отвернувшись, затем отходят, другие подходят… – вот и истоптанность травы.
Кислота, бензин, керосин. Горючие вещества и серная кислота упоминаются в текстах «Записки», но, естественно, в них ничего не говорится о характере употребления этих веществ. Кислота предназначалась мол только для обезображивания лиц казненных, а горючие вещества для предполагавшегося сжигания только «некоторых трупов». По непонятной причине, Юровский в «Исповеди» уточняет количество керосина, привезенных на Ганину Яму. Рассказав о том, как он вернулся в Екатеринбург с Ганиной Ямы днем 17-го июля, комендант сообщает: «Я отправился в Чрезвычайную Комиссию там застал снова Филиппа и других товарищей. Здесь порешили сжечь трупы… Я поехал к Заведующему Отделом Снабжения Уральского Народного Хозяйства тов. Войкову, заказал три бочки керосину, три банки серной кислоты…» (выделено нами – А.М.) Интересно было бы проследить, как В.Н. Соловьев, проявлявший к текстам Юровского уважительное и даже благоговейное отношение, игнорирует сообщение о трех бочках и в итоговую официальную версию попадает лишь одна бочка. В официальной «Справке» читаем: «По указанию Сафарова и Голощёкина было принято решение о том, что необходимо все трупы обезобразить серной кислотой, часть трупов сжечь. Для этих целей было выделено около 170 л. серной кислоты и бочка керосина ёмкостью около 10-12 пудов (160-180л)». (выделено нами – А.М.) Причина понятна – этой бочки будто бы должно было хватить для сжигания двух тел на Поросенковом Логе. Но нас интересует сама «Записка», а не манипуляции Соловьева. И здесь уместно обратиться к фактам, касающимся использования горючих веществ на Ганиной Яме.
О бочках с бензином много свидетельств осталось в протоколах допросов, которые осуществлялись в рамках белогвардейского следствия. Допрошенный Соколовым9 апреля 1919 года Заведующий складом «автоотдела» П.А. Леонов показал, что 17 июля Комиссар снабжения фронта Горбунов срочно потребовал предоставить пять грузовых автомобилей, «причём на одном из таковых были помещены две бочки бензина». Далее Леонов доложил, что на следующий день, «около семи часов утра пришли два средних грузовика, на одном из них были две пустые бочки от бензина». Бочки с бензином видел путевой сторож Лобухин и сын его. По Лобухину, бензин привезли вслед за трупами. Первый грузовик пришёл в 7 часов утра, а несколько позже – второй. А горный инженер Котенов в три часа дня 18 июля сидел даже на пустой бензиновой бочке, о чём он оставил подробный рассказ. Если, как утверждал Леонов, две пустых бочки из-под бензина вернулись на склад 18 июля в 7 часов утра, то это значит, что Котенов в три часа дня сидел на третьей и тоже уже опустошённой… Итак, на основе колчаковского следствия: 18 июля в семь часов утра две пустых бочки уже были возвращены заведующему складом, отправленные им накануне на Ганину Яму. А это значит, что за предыдущие сутки не только сожгли 360 литров бензина, но и к утру следующего дня успели в Екатеринбург отвезти пустые бочки и к середине того же дня сожгли ещё 160 литров, то есть в общей сложности 520 литров. Следователь Н.А. Соколов на основе сведений, полученных в процессе расследования совершённого преступления, в своей книге «Убийство Царской Семьи» написал: «Многие видели, как возился бензин. Оценивая показания свидетелей, я утверждаю, что его было доставлено на рудник самое меньшее 40 пудов». Сорок пудов – это шестьсот сорок литров. И если 170 л кислоты – это на порядок больше, чем нужно было бы лишь для обезображивания лиц казненных, то 640 литров – на порядок больше, чем нужно было бы для сжигания только одежды.
Итак, мы видим, что версия Покровского-Юровского и в этом плане только смазывает факты, в то время, как по документам, относящимся к использованию горючих веществ на Ганиной Яме, мы имеем еще одно убедительное свидетельство в пользу сжигания тел расстрелянных.
Где был Юровский 17, 18 и 19 июля 1918 г. Так называется одна из глав нередко упоминаемой нами книги П.В. Мультатули «Убийство Царской Семьи. Следствие не окончено…» (М.016), и следуем здесь, в основном, материалу этой главы. Будут и замечания к ней. В начале этого очерка мы уже приводили показания Павла Медведева, из которых следует, что Юровский вовсе не уезжал на машине с трупами из Ипатьевского дома. Примечательны воспоминания одного из соучастников преступления А.Г. Кабанова, охранника ДОНа: «Все трупы были укрыты брезентом, и автомашина с ними в сопровождении четырех товарищей, сидящих в машине, и двух верхом, сидящих на лошадях, отошла от дома особого назначения. Когда я слез с чердака дома и вошёл в помещение, ранее занимаемое Николаем Романовым, то там студент горного института разбирал драгоценности династии Романовых—он драгоценные камни складывал в одно место, просто самоцветы в другое. На студенте был бархатный пояс одной из дочерей Николая. Тов. Юровский предложил студенту снять пояс и распороть его» (Мультатули, стр. 70).
Касательно 17 июля читаем у П.В. Мультатули: «Юровский уверяет, что вернулся в Екатеринбург в 10 — 11 часов утра. Между тем допрошенный в качестве свидетеля кучер А. К. Елькин показал, что 17 июля он с утра до середины дня возил Юровского по городу, в Американскую гостиницу, где находилась ЧК, на частную квартиру и днём привез его в Ипатьевский дом. Таким образом, 17 июля Юровский не ездил в Уралсовет и никаких «глубоких шахт» не искал. Адреса, которые он посещал в тот день, нам известны из показаний объективного свидетеля Елькина, и среди них нет тех, что указывал Юровский в «своих» «Записках»». (Мультатули, стр. 72). Далее П.В. Мультатули переходит к 18 июля – таким образом, возникает неописанный промежуток времени второй половины дня 17 июля. Ничто не противоречит тому, чтобы Юровский съездил в этот промежуток на Ганину Яму – и в порядке инспекции, и в порядке оказания помощи. Ночевал же он, скорее всего, в Ипатьевском доме: «Обвиняемый охранник ДОНа Ф.П. Проскуряков <…> показал на допросе, что, когда он заступил на пост 18 июля в 6 часов утра, «в доме уже были Юровский, Никулин, Медведев и латыши. Я хорошо помню, что Юровский, когда я пришёл становиться на пост, был уже в доме. Должно быть, он и ночевал тут» (Мультатули, стр. 68-69).
18 июля. Можно снова обратиться к показаниям кучера Елькина, конспективно изложенным Мультатули: «Около 11 часов кучер Елькин забрал Юровского из Ипатьевского дома и повез его в Волжско-Камский банк, где тот пробыл 15—20 минут и вышел оттуда с каким-то человеком высокого роста, с которым они доехали до гостиницы Атаманова. Там у Елькина распряглась лошадь, и «высокий» дальше пошел куда-то пешком, причем Юровский сказал ему: «Оставайтесь здесь и работайте как следует» (где это «здесь», осталось непонятным). Потом Юровский заехал на свою квартиру на 1 -ю Береговую улицу, где пробыл около часа и вернулся в Ипатьевский дом. После этого комендант ДОНа сказал Елькину, что тот будет ему нужен, и направил его вместе с лошадью в дом Попова. В3 часа красноармеец отправил Елькина в ЧК, откуда тот забрал каких-то двух людей, чьих фамилий он не знал. Этих двоих Елькин отвез в Ипатьевский дом. Около половины двенадцатого ночи Елькина снова потребовали к ДОНу, откуда привезенные им двое из ЧК при помощи красноармейцев положили в экипаж, которым правил Елькин, багаж из семи мест, из них два ко¬жаных саквояжа, один с сургучной печатью. Вскоре вышел Юровский и, сидя в экипаже у Елькина, приказал двоим из ЧК привести все в Ипатьевском доме в полный порядок, оставить 12 человек охраны, а остальных отправить на вокзал. Далее Юровский поехал в дом Главного начальника, где Войков и другие комиссары готовились к отъезду. От Войкова Юровский съездил ненадолго в ЧК, а оттуда приказал отвезти его на вокзал Екатеринбург-2, что Елькин и исполнил» (Мультатули, стр. 73). Формально говоря, из этого не следует, что Юровский ранним утром 19 июля уехал из Екатеринбурга. Однако Н. Росс замечает в своей книге, что0-го июля Юровский послал телеграмму со станции Бисерт, на что есть документ. (Гибель царской семьи, стр. 583). Итак, с каким-то важным багажом, цареубийца уехал в Москву ранним утром 19-го июля и, стало быть, никаких тел на Поросенковом Логу не закапывал. Как справедливо замечает П.В. Мультатули, установив этот факт, все дальнейшие исследования «Записки Юровского» можно было бы прекратить, в виду ее полной лживости. Но поскольку официально версия Покровского-Юровского остается историческим обоснованием подлинности «екатеринбургских останков», мы продолжим хронологически двигаться по «Записке».
Сколько ехали от Ганиной Ямы до Поросенкового Лога. Во всех вариантах «Записки» отмечено, что из урочища похоронщики отправились 18 июля вечером, и это единственный пункт, в котором варианты «Записки» согласны в отношении пути от Ганиной Ямы до Поросенкового Лога.
В «Записке» читаем: «Смогли отправиться в путь только в 9 час. вечера. Пересекли линию железной дороги, в полуверсте, перегрузили трупы на грузовик. Ехали с трудом вымащивая опасные места шпалами, и всё-таки застревали несколько раз. Около 4 ½ утра 19-го машина застряла окончательно, оставалось не доезжая шахт, хоронить или жечь. Последнее обещал взять на себя товарищ, фамилию ком. забыл, но он уехал, не выполнив обещания». Еще один безответственный, безызвестный, правда, персонаж – еще одна выдумка Покровского. Непонятно выражение «в полуверсте». Железная дорога, а именно, переезд № 184, находится на расстоянии семи верст от шахты № 7, следовательно, «в полуверсте» от шахты железную дорогу похоронщики пересечь не могли. С другой стороны, Поросенков Лог, в котором машина «застряла окончательно», находится в00 метрах от переезда, что гораздо меньше полуверсты. Скорее всего, здесь небрежность Покровского: так написалось… Да и не знал он той местности, и подробностей не выяснял, иначе не возникла бы полная несуразица в сроках перемещения от переезда до места, где «застряли окончательно». По тексту, «ехали с трудом» относится к пути уже после пересечения железной дороги, и если выехали в 9 вечера и (возьмем по максимуму) два часа добирались до переезда, то, значит, расстояние в00 метров преодолевали в течение не менее пяти часов!
«Стенограмма» предлагает более правдоподобный вариант: «Дождавшись вечера, мы погрузились на телегу. Грузовик ждал в таком месте, где он как будто был гарантирован от опасности застрять <…>. Переехав полотно железной дороги, мы перегрузили снова трупы в грузовик и снова засели вскоре. Пробившись (так в тексте – А.М) часа два, мы приближались уже к полуночи, тогда я решил, что надо хоронить где-то тут, т.к. нас в этот поздний час никто здесь видеть не мог, единственно кто мог видеть нескольких человек – это был железнодорожный сторож разъезда, т.к. я послал натаскать шпал, чтобы покрыть ими место, где будут сложены трупы, имея в виду, что единственной догадкой нахождения этих шпал, будет то, что шпалы уложены для того, чтобы привезти грузовик. Я забыл сказать, что в этот вечер, точнее в ночь, мы два раза застряли. Сгрузив все, вылезли, а второй раз уже безнадежно застряли». Есть простое объяснение (его приводит Ю.А. Григорьев) тому, что в «Стенограмме» указано 12 часов ночи как время застревания машины в Поросенковом Логу. К 1934 г. Юровский был уже знаком с материалами следствия Н.А Соколова и знал, что белым установлено: в ночь с 18 на 19 июля недалеко от переезда № 184 грузовая машина застряла в полночь.
Нельзя не заметить, что в официальную версию вошел вариант несуразный, и тут уж сыграла роль небрежность В.Н. Соловьева: сойдет мол и так.
«Выкопали яму». В «Записке» дальше читаем: «Хотели сжечь Алексея и А.Ф., но по ошибке вместо последней с Алексеем сожгли фрейлину. Потом похоронили тут же, под костром, останки и снова разложили костёр, что совершенно закрыло следы копания. Тем временем выкопали братскую могилу для остальных. Часам к 7 утра яма, аршина в ½ глубины, 3 ½ в квадрате, была готова. Трупы сложили в яму, облив лица и вообще всё серной кислотой, как для неузнаваемости, так и для того, чтобы предотвратить смрад от разложения (яма была не глубока)». В «Стенограмме» создание ямы оснащается справедливым психологическим замечанием: «Нужно сказать, что все так дьявольски устали, что уж не хотели копать новой могилы, но, как всегда в таких случаях бывает, двое-трое взялись за дело, потом приступили другие». (Это все, что в «Стенограмме» говорится о создании ямы).
В самом начале очерка мы отметили, что (по официальной версии) создание ямы заняло полчаса и что это решительно невозможно. В своей книге «Последний император России» Ю.А. Григорьев производит несложные и убедительные вычисления, по которым на работу по созданию ямы, описанной в «Записке», 1,7 м глубины и размером,5 кв.м., требуется не менее 3,5 часов. Но допустим, мы держимся варианта «Стенограммы», и яма создавалась, начиная с полуночи или с двух часов ночи (если машину пытались вызволить в течение двух часов) в течение достаточно продолжительного времени. Есть, однако, простое соображение, по которому захоронение девяти трупов в этой яме было все-таки невозможно: если бы это были не чьи-то подброшенные кости (см. по этому поводу ниже очерк Ю.А. Григорьева), а реальные человеческие тела, они просто не поместились бы по высоте, указанной (1,7 м) глубины не хватило бы, и трупы выпирали бы – см. упомянутую книгу Ю.А. Григорьева, а также замечания С.А. Беляева на «Круглом столе», который чуть ниже будет упомянут.
«Сожгли два тела». С удивительной лихостью Юровский сообщает старым большевикам (см. «Стенограмму»): «Тут же развели костер и, пока готовилась могила, мы сожгли два трупа: Алексея и по ошибке вместо Александры Федоровны сожгли, очевидно, Демидову. На месте сжигания вырыли яму, сложили кости, заровняли, снова зажгли большой костер и золой закрыли всякие следы». Соответствующие две фразы «Записки» уже приведены. Не станем касаться здесь вопросов, связанных с находкой007 г. – будто бы соответствующей словам Юровского. Мы занимаемся «Запиской».
Вспомним «Круглый стол» 2008 г., в котором с одной стороны принимали участие В.Н. Соловьев и С.В. Мироненко, а с другой стороны А. Д. Степанов, С.А. Беляев, Л. Е. Болотин,А.Ю.Хвалин, С.В. Тимченко. С.А. Беляев задал тогда вопрос: «Согласно официального документа, который был представлен в комиссию за подписью главного судмедэксперта России, на сжигание тела в условиях интенсивного горения при условии поливания керосином или бензином нужно от4 до 48 часов. Они провели следственный эксперимент по сжиганию тел. Как могли сжечь два тела за полтора часа максимум?!». Несуразный ответ Мироненко не раз цитировался, он нас не интересует. Пусть даже не «за полтора часа максимум», пусть даже мы держимся версии «Стенограммы», и сжигание длилось в течение нескольких ночных часов. Но ведь не4 часа!
Показания И. Родзинского. В связи с имевшим якобы место сожжением тел на Поросенковом Логу уместно привести показания одного из участников сокрытия следов преступления. Это был чекист, не принимавший непосредственного участия в цареубийстве, тогда еще молодой человек, Исайя Родзинский. Он давал показания в ЦК КПСС в 1964 г. По недосмотру, аудиозапись показаний Родзинского оказалась доступной рядовым посетителям выставки «Гибель семьи Императора Николая II. Следствие длиною в век», проходившей летом012 года в Архиве РФ: можно было взять наушники и прослушать. Недосмотр заключался в том, что Родзинский (весьма «живо», с похохатываниями, т.е. глумясь над убитыми спустя 46 лет после их убийства) рассказывает… о сожжении тел! Рассказ его, весьма несуразный, опубликован в упоминавшемся сборнике В.В. Алексеева «Гибель Царской Семьи: мифы и реальность» (Екб 1993). Причем есть небольшая подробность этого устного рассказа, не вошедшая ни в книгу В.В. Алексеева, ни в книгу Ю.Жука «Исповедь цареубийц» (Москва007. Алексеев, заметим, не претендует на полноту воспроизведения аудиозаписи, а Жук претендует). Подробность такая. Родзинского спрашивают: «А что, осталось что-нибудь после сжигания?», тот уверенно реагирует: «Да нет, все сожгли, до конца».
Надо сказать, что (очевидно, по указанию сверху) Родзинский придерживается версии Юровского: машина застряла, и там, где застряла, решили захоронить. С этого-то места мы приведем его свидетельство: «Ну, тут часть разложили этих самых голубчиков и начали заливать серной кислотой, обезобразили все, а потом все это в трясину. Неподалеку была железная дорога. Мы привезли гнилых шпал <…> Разложили этих шпал в виде мостика такого заброшенного через трясину, а остальных на некотором расстоянии стали сжигать. Но вот, помню, Николай сожжен был, был этот самый Боткин, я сейчас не могу вам точно сказать. Вот уже память. Сколько мы сожгли, то ли четырех, то ли пять, то ли шесть человек сожгли. Кого, это уже точно я не помню. Вот Николая точно помню, Боткина и, по-моему, Алексея. Ну, вообще должен вам сказать, человечина, ой, когда горит, запахи вообще страшные. Боткин жирный был. Долго жгли их, поливали и жгли керосином там, что-то еще такое сильно действующее, дерево тут подкладывали. Ну долго возились с этим делом. Я даже, вот, пока горели, съездил, доложился в город и потом уже приехал. Уже ночью было, приехал на легковой машине, которая принадлежала Берзину. Вот так, собственно говоря, захоронили» (Алексеев, стр. 137) . То есть как это ночью приехал? По Юровскому, никак не могли весь день провести в00 метрах от переезда; и машина точно вернулась в Екатеринбург рано утром 19-го! Какое же тут может быть объяснение? Понятно, что только одно: насчет версии с захоронением под «мостиком» Родзинский попросту врет (выполняя партийное задание), но рассказывает правдиво о сжигании тел на Ганиной Яме в предыдущие дни: как раз и в город он мог бы с возвращением съездить. Сама отвратительная живость его рассказа говорит в пользу его достоверности: восхищение тем, как хорошо был сложен Николай, запахи, «Боткин жирный был» — все это оставило у чекиста неизгладимые впечатления. Заметим еще, что в начале рассказа о захоронении, придерживаясь версии Покровского-Юровского и утверждая, что они (похоронщики) следовали указаниям тех, кто отыскал подходящие глубокие шахты, Родзинский говорит: «Но вот погрузили мы их на машину, весь этот штабель и решили двигаться….». Невольно вспоминается «штабель дров» — возможно, что и в этом слове неявно присутствует не что иное, как воспоминание о сожжении .
Переезд №184. Вспомним, как сам же Юровский (в «Стенограмме») говорит о возможном свидетеле их действий в Поросенковом Логе: «…мы приближались уже к полуночи, тогда я решил, что надо хоронить где-то тут, т.к. нас в этот поздний час никто здесь видеть не мог, единственно кто мог видеть нескольких человек – это был железнодорожный сторож разъезда», и вопрос о ненужном свидетеле тут же почему-то растворяется в воздухе. Крестьянина, знакомого Ермакова, они испугались, а железнодорожного сторожа – нет. Опять же и его, «единственного», можно было расстрелять, но не расстреляли, и точно, что не в силу человеколюбия. А он был (точнее, был бы) не единственным ненужным свидетелем!
Путевым сторожем, жившим с семьей у переезда № 184, был Яков Иванович Лобухин. И он, и сын его Василий, давали показания следователю Н.А. Соколову в июле 1919 г., посвященные тому, чему они были свидетелями 17-19 июля 1918 г. (Н. Росс. Гибель Царской Семьи. Посев. 1987, стр. 394-396). По показаниям Василия Яковлевича, вечером 18 июля у железнодорожной будки собрались три подводы дачников, которых не пропустили проехать в деревню Коптяки: «Они у нас пили чай, — рассказывал В.Я. Лобухин, — и ждали, когда можно будет проехать в Коптяки». Пришлось им и заночевать на этом месте. Таким образом, к ночи с 18 на 19 июля у переезда № 184 собралось не менее десяти человек. По меткому замечанию А.М. Верховского, «они все это время, пребывали в томительном ожидании и праздности, стало быть, они ничем не отвлекались от наблюдения за всем, что происходит вокруг» и непременно должны были бы заметить то, что сочинялось Покровским и повторялось Юровским. Правда, ночь наступила, и, как говорил Я. Лобухин Соколову, «все спать полегли», но всем поместиться у сторожа было невозможно, кому-то пришлось и на воздухе ночевать. Никто ничего особенного не заметил. По рассказу Я.Лобухина, вечером 18-го июля грузовой автомобиль «прошел через переезд и пошел прямо через лог, а не времянкой, как шли все остальные». Далее: «Этот автомобиль в логу и засел в топком месте». От застрявших к колодцу сторожа приезжали двое с бочкой за водой, на «коробке» (разновидность телеги), их сторож видел, но потом не заметил, как стащили тес у него из его «городьбы» (изгороди) – для создания мостика из этого теса и шпал, очевидно, ради того, чтоб машине выехать. Вскоре Я. Лобухин тес вернул на место. Никаких следов деятельности (выброшенной земли, кострища) он не заметил, сказал только: «там одни шпалы остались». П. Мультатули в своей книге «Убийство Царской Семьи» указывает, что если б тогда имело место захоронение по Покровскому-Юровскому, сторож и трупный запах над шпалами должен был бы почувствовать.
Заключение. Рассматривая тексты, связанные с версией Покровского-Юровского, и обнаруживая в них несоответствие тому, что было в действительности, мы встречаемся не с какими-то отдельными недочетами или ошибками, или несущественными противоречиями, но со сквозной и злонамеренной ложью. Таким образом, «Записка Юровского» никак не может служить историческим обоснованием подлинности могильника на Поросенковом Логе. Покровский и вправду писал под диктовку – «отца лжи».
Мотивация М.Н. Покровского. «Записка» Покровским была написана не менее двух лет спустя после убийства. При этом Покровский не был историком в классическом представлении, которого эта тема могла интересовать как учёного. Он являлся идеологом большевизма, политиком, он был чиновником довольно высоко ранга, игравшим заметную роль в формировании политической концепции нового государственного образования. А двадцатый год был переломным и для страны, и для тех, кто пришёл к власти, совершив октябрьский переворот. Большевики утвердились на территории бывшей Российской Империи. Гражданская война шла к завершению. Верховный Правитель был расстрелян в Иркутске, Добровольческая армия покинула Крым. Начали формироваться дипломатические отношения с европейскими государствами. Англия первая подписала документ о признании легитимности нового советского государства. Естественно, возникали вопросы о судьбе Царской Семьи. Нужно было что-то отвечать и отвечать определённо. Если внимательно читать так называемую «Записку Юровского», то становится понятным, что это не описание исторического события. Покровский создавал документ, который должен был убедить мир, что никакого злодейства не произошло, над трупами никто не глумился, возле заброшенных шахт никаких тел не жгли и уж тем более царственных голов не отрезали, о чём к тому времени широко по миру расползлись ужасающие слухи. Версия, созданная Покровским, смягчала впечатление – злодеяние могло быть оправдано революционной необходимостью, но черты кровавого кошмара с него снимались.
Загадка Поросенкового Лога. Нетрудно показать, что в исходной версии Покровского (содержащейся в рукописном тексте) нет никаких определенных указаний на место захоронения останков. Приписка, сделанная рукою Покровского и дающая таковые указания, сделана позже – на машинописном экземпляре. Естественно предположить поэтому, что сначала была создана версия, а потом могильник. Как это осуществлялось, почему сберегалось, кем курировалось и каких ради целей (и чьих?) до наших дней дотянулось – вопросы к будущим поколениям, вопросы, разрешение которых неосуществимо, например, без доступа к секретным архивам – а когда он станет возможным?
Все же некоторые версии мы можем обрисовать. Первую из них можно назвать «версией Александра Мурзина». А.П. Мурзин (1929-2006) был советским журналистом, который в молодые годы, будучи студентом Уральского университета, имел продолжительную беседу с цареубийцей Ермаковым, за месяц до смерти последнего, и5 ноября 1997 года опубликовал в «Комсомольской правде» открытое письмо к Патриарху Алексию II «О чём рассказал перед смертью цареубийца Пётр Ермаков?». По этой версии, захоронение было создано Юровским в 1919 г. вскоре после занятия Екатеринбурга красными войсками. (Голицын, стр.01-202) Читатель увидит, что, по соображениям Ю.А. Григорьева, 1919 год не годится так же, как и 1918 – захоронение не могло быть столь долговременным. По этой же причине нельзя, по-видимому, принять и вторую версию — назовем ее «версией А.К. Голицына»: захоронение создано в 1924 г., о чем свидетельствует неслучайная групповая фотография, датируемая 1924 годом, на которой запечатлена тогдашняя «верхушка уральской власти» (Голицын, стр.02-203). Хорошо, откажемся от этих версий. Почему же тогда (в 1919 г. по Ермакову в изложении Мурзина) Юровский указывал на «мостик» как на «царскую могилу»? откуда, по какой причине появилась фотография «уральской верхушки» 1924 г. ? Загадки только множатся. Наконец, нельзя не сказать о «версии 1946 года». О ней можем узнать из книги академика В.В. Алексеева «На перепутье эпох. Воспоминания современника и размышления историка». (Екатеринбург: АМБ, 2013). Вот что пишет Вениамин Васильевич: «Вызывает много вопросов сокрытие предполагаемых трупов членов царской семь и их последующее обнаружение. Об этом написано немало, но до сих пор документально не подтверждено, что именно они в июле 1918 г. были закопаны под мостиком из шпал на Коптяковской дороге под Екатеринбургом, а в июле 1991 г. извлечены. В архиве ФСБ по Свердловской области обнаружил директиву заместителя Л. Берии В. Кобулова, датированную мартом 1946 года, которая ставила задачу возвращения к царскому делу, но с итогами выполнения этой директивы мне не разрешили познакомиться. В печати промелькунло сообщение, что она касалась захоронения Романовых. На меня обрушился град критики за сомнение в подлинности могилы 1918 г. Однако через пять лет появилось сообщение хорошо информированного профессора Дипломатической академии РФ В. Сироткина о том, что в 1946 году американцы подняли вопрос о наследнице романовских драгоценностей — Анастасии (Андерсон), в ответ на который «Сталин в том же году поручает соорудить под Екатеринбургом «могилу» расстрелянной царской семьи, закрывая вопрос о Великой княжне» (Сироткин В. Царево золото. Мир истории. 2002. №12, стр. 39). Эту операцию, под названием «Крест», курировал ближайший соратник Сталина Молотов» (Указ.соч., стр. 215).
Мы лишний раз убеждаемся в том, какую пользу может принести доступ к секретным архивам.
Заключение. С исторической точки зрения, нет никаких оснований считать могильник в Поросенковом Логу действительным захоронением царских останков.
Ю.ГРИГОРЬЕВ
ЕКАТЕРИНБУРГСКИЕ ОСТАНКИ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СУДЕБНОЙ МЕДИЦИНЫ
Главная ошибка следователя В. Соловьёва заключалась вего безграничной вера в непогрешимость молекулярно-генетического исследования. Все его выводы были основаны на результатах генетических экспертиз. Исторические, архивные, антропологические, судебно-медицинские, криминалистические и иные научные факты, которые не совпадали с выводами генетиков, В.Соловьев отбросил, как незаслуживающие доверия.
Обрывочные данные о ходе нового следствия не даютоставляют возможности благодушествовать в уверенности, что на сей раз следствие учтет ошибки В.Соловьева, не подастся искушению зановопризнать генетику «царицей доказательств»,и построить свои выводы на результатах одних только молекулярно-генетических экспертиз, отвергнув все, что генетике противоречит.
В связи со сказанным выше представляется целесообразным еще раз напомнить главныеи неоспоримые доказательства фальсификации «екатеринбургских останков».
Останки девяти человек были извлечены из-под мостика в Поросенковом Логе, останки еще двух жертв нашли там же, в Поросенковом Логе, но не под мостиком, а в кострище неподалеку.
Из описания Поросенкова Лога Н.Соколовым, из того, что говорили про это место участники сокрытия трупов, из того, как его описали автор «открытия века» А.Авдонин и участница извлечения останков из-под мостика археолог Л.Корякина, однозначно вытекает следующая характеристика Лога: это болотистое место с кислой реакцией почвы.
Для многочисленных представителей животного мира, прежде всего мух, муравьев, жуков и клещей, появление трупа в окружающей среде – биологический сигнал к его уничтожению. Чтоб осуществить таковое, им необходимо иметь доступ к мертвому телу. В нашем случае это было исключено. Трупы не просто сложили в ряд и прикрыли шпалами. Они были помещены в специально вырытую яму. А.Авдонин и Л.Корякина независимо друг от друга говорят одно и то же: первые единичные кости останков «под мостком» находились на глубине от 80 см до 120 см, все остальные – еще глубже. Ни о каком пребывании трупов под шпалами при одновременной возможности доступа для указанных выше живых существ, не может быть и речи. Это важно. Потому что исключает уничтожение мягких тканей.
Наука утверждает: за многие годы пребывания в кислой среде болота трупы неизбежно подвергаются естественной консервации, которая называется торфяное дубление.
Доступным всем и каждому примером торфяного дубления являются «болотные люди». Так называют тела тех, что жили на земле многие сотни лет назад и утонули в болоте. Посмотрев в интернете на фотографии этих людей легко убедиться, насколько хорошо болото сохраняет тела.
Подробнее о происходящих при торфяном дублении процессах можно узнать из книги «Судебно-медицинская танатология», в которой авторы подробно их описали (Туманов Э.В., Кильдюшов Е.М., Соколова З.Ю., «Судебно-медицинская танатология». Москва: НП ИЦ «ЮрИнфоЗдрав. 2012 ). Здесь же уместно ограничиться выдержками из данного труда и сопоставить их с состоянием останков, извлеченных из захоронения под мостиком в Поросенковом Логе.
«…При погружении тела умершего в толщу болота, оно попадает практически в бескислородную среду… процессы аэрации почвы и биологической трансформации органических веществ резко замедляются… Накопление в тканях трупа масляной, уксусной, щавелевой и т.п. кислот ведет к усилению кислой реакции, которая настолько угнетает деятельность как аэробных, так и анаэробных микроорганизмов, что их жизнедеятельность полностью прекращается. В результате, дальнейшее разложение органической массы трупа останавливается…».
О сохранности мягких тканей трупов «из-под мостика» речь не идет. Извлечены практически одни только кости.
«… Высокая кислотность болотистых почв приводит к интенсивному выщелачиванию органов и тканей трупа. Происходит декальцинация костей скелета, что придает им плотноэластическую, хрящевидную консистенцию…».
«…При наружном исследовании трупов, находящихся в состоянии торфяного дубления, отмечается удовлетворительная сохранность тела умершего. Кости черепа, грудной клетки и таза при надавливании податливы, после прекращения давления возвращают исходную форму…».
В случае с «екатеринбургскими останками» ничего подобного нет и в помине. Все кости, извлеченные из захоронения, твердые, сухие и легкие. Они не гнутся и не режутся ножом, как это должно было произойти после многолетнего пребывания в болоте с кислой средой.
…Головной мозг с умерено выраженными извилинами, уменьшен в объеме, выполняет от 1/2 до 1/3 полости черепа…».
А.Авдонин писал, что головной мозг в нескольких черепах был. И был действительно уменьшен в объеме. Никаких доказательств этому, кроме его голословных утверждений, нет. На момент исследования останков В.Поповым (в начале работы следствия 1993-1998 гг) мозг был только в одном черепе. Куда он делся из остальных и почему – остается загадкой.
«…Трупы в торфяных болотах могут хорошо сохраняться неопределенно долго – от нескольких десятков до нескольких тысяч лет, многие прижизненные черты легко подаются восстановлению, что позволяет проводить судебно-медицинскую идентификацию тел умерших…»
«…Проведение каких-либо судебно-генетического и судебно-биологического исследований трупов, подвергшихся действию торфяного дубления, не представляется возможным, так как гумусовые кислоты разрушают как ДНК, так и белки, определяющие антигенные характеристики трупа…».
Приведенные данные означают, что кости из захоронения в Поросенковом ЛогеНЕ НАХОДИЛИСЬ там десятки лет. Они оказались «под мостиком» уже без мягких тканей, которые в болоте неизбежно подверглись бы торфяному дублению. Сами же кости после длительного пребывания в болоте не могли остаться твердыми. Останки оказались пригодными для молекулярно-генетического исследования, что после длительного пребывания костей в болоте невозможно. Следовательно, захоронение «под мостиком» создано гораздо позже 1918 года, а помещенные в него кости уже тогда были лишены мягких тканей.
Всего из этого захоронения было извлеченооколо 800 костей, из которых позднее специалисты собрали 9 скелетов, в каждом из которых не хватало от половины до двух третей костей.
В.Соловьев даже не попытался объяснить «недостачу» такого большого количества костей. А между тем, вопрос не праздный. Если трупы были помещены «под мостик» целыми, а именно это утверждалЮровский, подтвердил следователь В.Солоьвев и признала в рамках официальной версии Правительственная Комиссия 1990-х годов, то кости не могли никуда пропасть. Если бы все найденные кости извлекли за один раз, можно было бы предположить невнимательность, несерьезное отношение или даже леность поисковиков. Поверить, что при неоднократном обследовании захоронения из него так и не достали все кости, невозможно. А вот если в захоронение «закладывали» не целые трупы, а отдельные кости, тогда их недостача легко объяснима.
Н.Соколов пришел к выводу, что трупы узников Ипатьевского дома были сожжены в костре у Ганиной ямы. Сторонники признания «екатеринбургских останков» царскими возражают: сжечь труп в пламени костра за двое суток невозможно! Даже если кроме огня и расчленения на труп действовать сверхагрессивной жидкостью, каковой является серная кислота. Невозможно – и все тут!!
Но как тогда быть с утверждением участников сокрытия трупов, что параллельно с захоронением в Поросенковом Логе девяти тел два трупа они сожгли? На это у них было даже не двое суток, как у Ганиной ямы, а не более 6-7 часов. Как стало возможным за столь короткое сжечь трупы практически дотла: найденные останки этих двух тел представляют собой 44 кусочка обожженных костей и 7 зубов. Как быть с ответом В.Соловьева Святейшему Патриарху АлексиюII на вопрос о возможности полного уничтожения двух трупов в Поросенковом Логе? Следователь ответил так «…при условиях, в которых производилось уничтожение трупов, невозможно было полностью уничтожить останки, используя серную кислоту и горючие материалы указанные в следственном деле Соколова Н.А. и воспоминаниях участников событий».
Невольно возникает вопрос: как могло случиться, что сожжение двух тел за несколько часов, признанноев 1998 году невозможным, с 2007 года считается фактом, который ни у кого не вызывает ни удивления, ни вопросов, ни сомнения?
Н.Соколов в 1919 году, а потом А.Авдонин в костище у Ганиной ямы нашли пули, свинец из пуль и их пустые оболочки.
И сторонники принадлежности останков Царской Семье, и их оппоненты признают, что у Ганиной ямы команда Юровского сжигала снятую с трупов одежду. Она была окровавлена и к ней вполне могли прилипнуть лежащие на полу расстрельной комнаты пули. Такими могли быть только те, что срикошетировали от каменных арок по краям стены за спинами расстреливаемых. Их было только пять! Да, они могли прилипнуть к одежде. Но точно так же могли и отвалиться от нее при многочисленных манипуляциях с трупами (переноска в машину, перегрузка с застрявшей машины в повозки¸ выгрузка в лесу, раздевание и т.д.).
Другим источником найденных в костище пуль и их частей могла быть подушка, которой во время расстрела прикрывалась Демидова. В горничную стреляли не один раз. Только она упала на пол еще до окончания расстрела (по свидетельствам убийц, была ранена Ермаковым), а в лежащую Демидову не стреляли. Следует помнить, что целью убийц были все-таки Романовы, а не их слуги, и большинство выстреленных пуль были адресованы НиколаюII и членам его семьи. Демидова даже с подушкой в руках не могла отвлечь на себя внимание убийц от их главной цели. Это означает, что пуль в подушке не могло быть много. А кусочков свинца в кострище у Ганиной ямы больше двадцати! Откуда они взялись?
Есть только одно разумное объяснение: эти пули находились в телах убитых узников Ипатьевского дома. У Ганиной ямы убийцы Юровского разрубили тела, а их куски бросили в костер. Пули вываливались из обгоревших кусочков тел, нагревались до температуры, при которой свинец расплавился и вытек.
Сказанное выше подтверждает еще один факт: в кострище практически полностью отсутствуют оболочки тех пуль, из которых вытек свинец. Землю из кострища дважды просеивали: в 1918 году это делал Н.Соколов, в 1998 году – А.Авдонин и его команда. При этом Н.Соколов кроме пуль и свинца обнаружил много мелких металлических деталей одежды. Размеры блочков, гвоздиков, петелек и прочих деталей одежды невелики, в то время как длина пуль, которыми были убиты узники Ипатьевского дома, была 11 мм и более. Тем не менее мелкие металлические детали при просеивании нашли, а более крупные – нет. Почему?
Дело в том, что у Ганиной ямы в распоряжении команды Юровского было 11 пудов серной кислоты. Серная кислота превращает медь в порошок – сульфат меди, который хорошо растворяется в воде. При нагревании реагентов реакция ускоряется. Следовательно, трупы у Ганиной ямы пытались уничтожить с помощью огня и серной кислоты. При этом уничтожили и оболочки пуль, что находились в телах. Свинец сохранился, потому что разбавленная серная кислота практически не изменяет его. Для этого людям из команды Юровского не понадобилось разбавлять кислоту. Вспомним, что тело взрослого человека на шестьдесят процентов состоит из воды.
Н.Соколов по результатам своего расследования пришел к выводу, что тела у Ганиной ямы рубили на куски, обливали кислотой и сжигали. Приведенные выше объяснение наличия в кострище кусочков вытекшего из пуль свинца и недостачи в нем медных оболочек пуль подтверждает правоту следователя.
В.Соловьев утверждает, что трупы у Ганиной Ямы не сжигали. При этом он не объясняет, каким образом и почему найденный там свинец расплавился и вытек из пуль, а их оболочки исчезли. В Поросенковом Логу, по версии В.Соловьева,, все произошло ровно наоборот: тела сожгли практически дотла, при этом пули из этих тел остались целыми. Трупы в Поросенков Лог привезли раздетыми! На голых телах, которые многократно перекладывали, пули остаться не могли. Они могли быть только внутри тел.
Следовательно, если поверить этому утверждению В.Соловьева, то придется признать, что трупы в Поросенковом Логе сожгли при температуре, не превышавшей температуру плавления свинца. Напомним, что она равна 327ºС.
И перед захоронением «екатеринбургских останков» в приделе Петропавловского собора, и после обнаружения в 2007 году останков двух сожженных трупов выполнялось молекулярно-генетическое исследование. Выводы экспертов однозначны: это Николай II, члены его семьи и погибшие вместе с ними слуги.
Прежде, чем признать эти вводы, следует вспомнить, что эксперты ФГБУ «Российский центр судебно-медицинской экспертизы» доказали непригодность для молекулярно-генетического исследования костных фрагментов, которые подвергались воздействию высокой температуры. В 2016 году они опубликовали в журнале СУДЕБНО- МЕДИЦИНСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА статью «Молекулярно-генетический анализ хромосомной ДНК в обожженных костях: миф или реальность?». Вот выдержки из нее:
«…Таким образом, результаты настоящей работы заставляют с большим сомнением относиться к сообщениям об успехах, якобы достигнутых при генотипировании хромосомной ДНК в обожженных костях. Уже температура 150°С при воздействии в течение 2 ч может превратить кость в совершенно непригодный для генотипирования объект, полностью утративший свои индивидуальные генотипические признаки или же исказивший их до неузнаваемости. При этом визуально такая кость почти неотличима от нативной, и если не известны обстоятельства, ее вряд ли будут считать обожженной. Если же объектом генотипирования является костный материал, термическое воздействие на который вполне очевидно — например, кость находится в стадии обугливания, то надо отчетливо понимать, что в таком объекте установить достоверный генетический профиль практически невозможно. В этом контексте обсуждать возможность генотипирования костных останков в состоянии выраженного черного, а также серого и белого каления просто лишено смысла. Это заведомо невозможно. /К.м.н. Е.Ю. ЗЕМСКОВА*, к.м.н. М.М. БОРДЮКОВ, эксп. Н.В. НАРИНА, д.м.н. А.В. КОВАЛЕВ, д.б.н., проф. П.Л. ИВАНОВ., СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА, 2016, № 6 том 59).
Выше были приведены данные о непригодности для генетического исследования останков, которые подверглись торфяному дублению.
Сразу два неоспоримых научных вывода исключают успешное молекулярно-генетическое исследование «екатеринбургских останков».
Приведенные выше факты свидетельствуют о том, что кости из-под мостика в Поросенковом Логе не могут быть останками людей, захороненных в 1918 году через двое суток после расстрела и пролежавшие там свыше семидесяти лет. Научное объяснение этих фактов не дает оснований ни для каких выводов, кроме приведенных ниже:
1. Утверждения, что трупы двух узников Ипатьевского дома в ночь с 18 на 19 июля 1918 года были сожжены в Поросенковом Логе за несколько часов, необоснованны. Сжечь в пламени костра два тела за 6 -7 часов невозможно!
2. Пули, обнаруженные в Поросенковом Логе в 2007 году, количество и тип которых, по мнению некоторых официальных лиц подтверждает принадлежность обнаруженных фрагментов костей Наследнику и одной из Княжон, не подвергались нагреву в пламени костра. Следовательно, либо сожжения не было, либо пули не находились в сожженных практически дотла телах.
3. Генетическое исследование фрагментов костей, которые находились в пламени костра при температуре 150 градусов свыше двух часов (а при температуре 200 градусов – больше одного часа), бесполезно. Положительный результат молекулярно-генетического исследования обугленных фрагментов костей противоречит научным данным.
4. За десятки лет пребывания в кислой среде болота тела неизбежно подвергаются консервирующему воздействию «торфяного дубления», при котором мягкие ткани сохраняются, а кости становятся гибкими и режутся ножом. Кости «из-под мостика» в Поросенковом Логе, не могли находиться там так долго, потому что не подверглись торфяному дублению. Они оказались «под мостиком» уже без мягких тканей.
5. Генетическое исследование останков, извлеченных из болота с кислой средой и подвергшихся торфяному дублению, бесполезно!
6. Тела Николая ΙΙ и членов его семьи сжигали у Ганиной ямы. Безусловным подтверждением этого факта является обнаружение в кострище у Ганиной ямы большого количества кусочков свинца, которые вытекли из находившихся в телах пуль при нагревании до температуры, превышающей температуру плавления свинца. Отсутствие в кострище у Ганиной ямы пустых оболочек пуль может быть объяснено только воздействием на них серной кислоты. В совокупности установленные данные подтверждают версию Н.Соколова о. уничтожении трупов у Ганиной ямы в огне костра с использованием серной кислоты.
Таким образом, неоспоримые, научно обоснованные факты говорят о том, что захоронение в Поросенковом Логе не могло быть создано в 1918 году.
Пытаться превратить молекулярно-генетическое исследование в «царицу доказательств» — значит повторить главную ошибку В.Соловьева, ставшую причиной недоверия к результатам следствия. Заключения экспертов-генетиков не могут опровергнуть противоречащие их результатам факты, если те объективны и имеют научное объяснение. Наоборот: несоответствие заключений генетиков неопровержимым историческим, архивным, антропологическим, судебно-медицинским, криминалистическим и иным научно-обоснованным фактам обязывает отказаться от признания результатов таких молекулярно-генетических экспертиз. Такие факты, как торфяное дубление, невозможность сожжения трупов за несколько часов, объяснение вытекания свинца из пуль и исчезновение их оболочек – не могут быть отброшены на том основании, что их толкование не соответствует результатам генетического исследования. Сказанное означает, что попытки посредством лукавства, подмены научных данных псевдонаучными измышлениями принудить общество поверить фальшивке обречены. Об этом следовало бы помнить тем представителям мира науки, которые участвуют в фальсификации.
В работе следствия 1993 года принимал участие известный американский антрополог, профессор Чарльз Мейплз. В 1994 г., в соавторстве с другими учеными, Мэйплз выпустил книгу “DeadMenDotellTales” N.Y. 1994 («Мертвые таки рассказывают»). Не выражая сомнений в том, что череп № 4 принадлежит Императору, он пишет о нем в своей книге так: «Челюсть и немногие уцелевшие зубы демонстрируют признаки серьезных пародонтальных заболеваний. На этих зубах нет никаких следов лечения или пломбирова¬ния (выделено мною – А.М.); они буквально испещрены кариесными впадинами и съедены почти до самых десен. Подобное состояние челю¬сти, на которой налицо все признаки пародонтальныхза¬болеваний, и состояние самих зубов свидетельствует о том, что в таком виде они находились долгие годы при жизни императора, не по¬лучая никакого лечения» (цит. по книге Грэга Кинга и Пенни Вильсон «Романовы. Судьба царской династии». М. «Эксмо».2005, стр.700). Приведенное свидетельство ученого показывает лишь то, что череп № 4 не может принадлежать Императору, у которого был личный зубной врач – Сергей Сергеевич Кострицкий. Известно, что у Кострицкого был свой кабинет в Александровском дворце. Зубной врач проявил себя как человек, преданный Царской Семье: он специально приезжал в Тобольск для лечения зубов у царственных узников. Николай II упоминает в дневнике о своих посещениях Кострицкого в Тобольске (даты даются по старому стилю): «Перед завтраком посидел внизу у Кострицкого» (19.10.17). «До чая сидел у Кострицкого» (21.10.17) «От 10 до 11 часов утра сидел у Кострицкого. Вечером простился с ним, он уезжает в Крым» (26.10.17). Больше Кострицкий в Тобольск не приезжал, и зубы Государю лечила (тогда единственный в городе дантист) Мария Лазаревна Рендель. В дневниковых записях Николая II от 11 и 18 февраля (ст. ст.) 1918 г. можно прочитать «Сидел у Рендель». Интересно, что в газете «Известия» от 15 января 1998 года опубликовано интервью с В.Н. Соловьевым, в котором Соловьев говорит о том, что воспоминания С.С. Кострицкого нашлись в Перу и приобретены для Государственного Архива Российской Федерации. Но и по прошествии 19 лет эти воспоминания в ГАРФ е не значатся… По имеющимся сведениям, воспоминания С.С. Кострицкого являются личной собственностью бывшего директора Госархива РФ С.В. Мироненко, т.о. они вряд ли окажутся доступными для исследователей. Почему? Не естественно ли предположить, что потому только, что содержат сведения о лечении зубов императором? Тут нелишне заметить, что с давнишних пор стоматологическая идентификация считается безупречной: да-да, нет-нет.
Читатель уже знаком с определенными выводами, к которым, по мысли авторов, должны привести его статьи настоящего издания. Еще раз, в одном месте, сформулируем их как итоги наших рассмотрений.
А. Тела Царственных Мучеников и их верных слуг были сожжены на Ганиной Яме.
Б. Так называемая «Записка Юровского» является подложным документом, который не может служить историческим обоснованием подлинности могильника на Поросенковом Логу.
В. Череп № 4 не может быть черепом убиенного Императора.
Г. Захоронение на Поросеноковом Логу должно считать фальсифицированным, а его происхождение требует особых исторических исследований, предполагающих доступ к секретным архивам.
Не считая себя «последней интанцией», не располагая, в силу его закрытости, никакими материалами нового следствия и не предугадывая (в сущности, мы выражали тревогу) результатов его работы, мы хотели бы предложить ряд вопросов, которые, на наш взгляд, было бы естественно обратить к новому следствию со стороны как научной, так и православной общественности.
1. Рассматривалась ли новым следствием версия сожжения тел Царственных мучеников и их верных слуг на Ганиной Яме?
2. Если да и если эта версия отвергнута, то каковы объяснения со стороны нового следствия в отношении свидетельств и вещественных доказательств, собранных Н.А. Соколовым и получивших подтверждение в недавнее время, например, у Ю. А. Григорьева?
3. Проводилась ли историческая экспертиза в отношении «Записики Юровского»?
4. Если да, и если «Записка Юровского» признана историческим обоснованием подлинности захоронения на ПоросенковомЛогу,то каковы возражения против многочисленных признаков ложности этого документа?
5. Существуют ли другие исторические обосновнаия подлинности могильника на Поросенковом Логу, помимо «Записки Юровского»?
6. Было ли опровергнуто заключение проф. Мэйплза относящееся к черепу №4: «этот человек никогда не лечил зубов»?
7. Рассматривались ли новым следствием судебно-медицинские соображения Ю.А.Григорьева, сформулированные в его книге «Последний император России. Тайна гибели» и в очерке настоящего сборника?
8. Если да, и если эти соображения признаны несостоятельными, то каковы научные основания для такого заключения?
По нашему глубокому убеждению, если новое следствие проигнорирует приведенные выше вопросы или ответит на них в стиле В.Н. Соловьева, то оно лишь зарекомендует себя прямым наследником последнего.
Адресат настоящего издания – здравомыслящий российский читатель, неравнодушный к истине. Мы старались держаться «упрямых фактов» — исторически достоверных (документированных или подтверждаемых научным авторитетом), а также естественно-научных, всерьез обоснованных. Но, понятно, поскольку вопрос стоит о признании или непризнании Церковью «екатеринбургских останков», то целью нашей брошюры является убедить православную общественность в недопустимости для Церкви не просто ошибочного, но и чреватого горькими последствиями шага. Вспомним хотя бы кризис 1998 года, обрушившийся через месяц после захоронения «екатеринбургских останков» в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга. Однако речь идет не о страхе перед житейскими катаклизмами, но о страхе Божием – есть он «перед глазами» нашими или его нет.
Кощунство пронизывало всю деятельность одного за другим открывавшихся следствий по «екатеринбургским останкам» с 1993 по015 гг, начиная со спортивной сумки, в которой В.Н. Соловьев возил образцы в Великобританию, и заканчивая лихим назначением конкретных дат захоронения сомнительной находки007 года как останков царских детей. Вспомнить хотя бы ту уважительность, которую В.Н. Соловьев проявлял (по понятным причинам) в отношении к Юровскому, не теряя уважительности в отношении к Церкви. Уж что-нибудь одно. Поросенков Лог неразрывно связан с именами цареубийц. И не говоря уж о том, что версия Покровского-Юровского не находит никаких независимых (от цареубийц) подтверждений, величайшим кощунством является безрассудное следование этой версии и игнорирование ее критики. Долгое время в нижней церкви Храма-на-Крови, рядом с «расстрельной комнатой» находилась икона «Моисей у неопалимой купины»: «Сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая» (Исх.3.5). Так всякий, кто берется за ту или иную тему, связанную с Царственными Страстотерпцами, призван прежде всего к благоговейному отношению к собственной деятельности, а также к трезвости и правдивости. И если печально-известный прокурор-криминалист не вызывал удивления своими проявлениями, поскольку уж очень напоминал персонажей Гоголя, то Церковь не должна ли сторониться «Юровского Лога»? «Какое согласие между Христом и Велиаром?» (2Кор.6.15)
Анатолий Михайлович Верховский (1943-2014) «не на слуху» для широкой публики. Вместе с тем, почитание Царственных Мучеников в нашей стране неразрывно связано с этим именем. Приведем слова из проповеди Его Преосвященства Митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла, сказанные7 апреля014 г. после литургии, перед отпеванием раба Божия Анатолия : «Геолог по образованию, Анатолий Михайлович вместе с командой единомышленников в начале 90-х годов точно идентифицировал местонахождение Ганиной Ямы и шахты № 7, где были уничтожены останки Царской Семьи и её верных слуг. Традиция «Царских» крестных ходов от Храма-на-Крови до монастыря Царственных Страстотерпцев на Ганиной Яме, которая ежегодно собирает десятки тысяч паломников со всего мира, также закладывалась им. А в последние годы своей жизни он инициировал регулярные малые Крестные ходы по Старой Коптяковской дороге, в которых был и проводником, и участником. И мало кто знает, что Поклонный Крест на месте алтаря, взорванного Градо-Екатеринбургского Екатерининского собора – первого и главного храма Екатеринбурга – в 1991 году установил также Анатолий Верховский вместе со своими единомышленниками. Неутомимый исследователь, он был человеком несгибаемой воли, очень честным, прямым и открытым. Он готов был стоять за правду, чего бы ему это ни стоило. В 1980-е годы Верховский был приговорён к полутора годам лишения свободы «за клевету на советский общественно-политический строй». Этой «клеветой» были его монархические взгляды, от которых он не отказался ни в заключении, ни после него. Анатолий Михайлович Верховский был верным чадом Русской Православной Церкви. Он отошёл ко Господу вскоре после Причастия Святых Христовых Таин, на Светлой Седмице. Христианская кончина, непостыдная и мирная, стала логическим завершением его подвижнического земного пути. Чтобы так умереть, надо было так жить».
Церковь не признает подлинность «царских останков». В теперешнее время это сравнение стало еще более подходящим, ибо новое следствие действует в мире и согласии с Церковью (но, заметим, не со всей ее полнотой). Будет получено столь желаемое кем-то признание, и повыскакивают из «троянского коня» глашатаи: «Упразднить монастырь на Ганиной Яме! Отменить крестный ход на Царский День!». Хорошо известно, что уже много лет сторонники В.Н. Соловьева называют монастырь на Ганиной Яме «коммерческим предприятием». Понятно, он для них – как бельмо на глазу. Вместе с тем, для всякого православного соотечественника ясно, что Ганина Яма – величайшая для всех нас святыня, и ее поругание – грех, для которого нет подходящего эпитета. Более того, повторю за А.М. Верховским (см. ту же его статью), признание ложных святынь за подлинные есть непрощаемый грех хулы на Духа Святого. Вспомним слова Христовы: «Или признайте дерево хорошим и плод его хорошим, или признайте дерево худым и плод его худым» (Мф.12.33). Разве есть хоть одно свидетельство благодатности Поросенкова Лога? И разве есть кто-нибудь, кто сосчитает свидетельства благодатности Ганиной Ямы? Несть числа таковым свидетельствам. Этот факт не назвать «упрямым», но для всякого православного верующего нашей страны, неравнодушного к Царской Семье, он неоспорим.
Крестный ход на Царский День от Вознесенской горки (где был разрушен Ипатьевский дом, задолго до создания там Храма-на-Крови) до Ганиной Ямы был совершен впервые 19 июля 1992 г., что было воскресным днем, ближайшим к 17-му числу. Его возглавил тогдашний правящий архиерей, владыка Мельхиседек, организатором был А.М. Верховский (летом 1991 года установивший приблизительное местонахожление шахты №7 – он был профессиональным геологом; в 1993 году место шахты было уточнено). В том крестном ходе участвовало приблизительно0 человек. А теперь давно уже в крестном ходе на Царский День от Храма-на-Крови до Ганиной Ямы участвуют десятки тысяч людей, что же касается лета016 года, то можно говорить о ста тысячах. Сравните их с единицами «паломников» (в костюме и при галстуке), посещающих Поросенков Лог.
Опыт церковный отличается от какого-либо иного человеческого опыта. Для людей, сторонних Церкви, он так же невнятен, как для тех, кто не пробовал соли, непонятно, что значит «соль». Но для православного сердца, знакомого с благодатью, нет ничего дороже собственного верного, выверенного опыта, связывающего его (сердце) с Самим Христом. Что же говорить о святыне для православного народа? – святыне, выросшей (как зерно горчичное) в общепризнанную значимую святыню?
Патриарх Алексий II, вскоре после прославления Царственных Мучеников, в сентябре 2000 года, прибыл в Екатеринбург и, приехав на Ганину Яму, благословил создание здесь монастыря. Так было положено начало обители, думали – «скита»… Но, в связи с возраставшим и возраставшим народным почитанием этого места, скоро стало ясно, что речь должна идти о монастыре. Патриарх сказал в тот первый приезд приснопамятные слова: «Все пространство Ганиной Ямы — это живой антиминс, потому что все здесь пронизано частицами святых мощей, уничтожавшихся огнем и серной кислотой». Было бы ни с чем не сообразным считать, что теперь «три независимые лаборатории, лучшие в мире» доказали несправедливость слов покойного предстоятеля. Патриарх знал, что говорил, только знание его было знанием по благодати, «ненаучным». И разве оно не получило благодатные и неоспоримые подтверждения в течение последующих 17 лет? Это знание превосходящее науку, но науку честную не отрицающее. Думается, Его Святейшество был знаком с книгами Н.А. Соколова и М.К. Дитерихса. Вряд ли также лишь по соображениям интуитивного характера владыка Кирилл (будущий Патриарх) сказал в007 году чешскому корреспонденту русскоязычной православной газеты в Каровых Варах: «сегодня нет никаких сомнений, что останки, захороненные в Петропавловской крепости, не являются царскими останками» (Голицын, стр.93). Эти слова владыки Кирилла остались в тени, но всем церковным людям, небезразличным к данному вопросу, хорошо запомнились его слова, сказанные на заседании Синода 6 октября 1995 года: «При всем уважении к членам Комиссии, через двадцать лет никто не будет помнить их имена как экспертов, но все будут помнить, что их (было понятно, что речь об останках – А.М.) хоронил Патриарх» (Голицын, стр.41). И Его Святейшество Алексий II не посрамил своего имени, он вошел в историю, так выразимся, «с обоюдоострым мечом» противостояния лжи.
Пожар 2017 г., перекликающийся с пожаром 1998 г. Неприкосновенность Ганиной Ямы засвидетельствована и следующими знаменательными событиями, связанными с вопросом признания «екатеринбургских останков» царскими.
Обратимся к статье А.М. Верховского «Царский Крест на Ганиной Яме»: «В начале июня 1998 года в лесу, западнее Ганиной Ямы, разгорелся пожар, который стремительно распространялся в сторону Ганиной Ямы. Прибывшие на место пожара лесники были бессильны что-либо сделать, такой силы и интенсивности был пожар. Но вдруг, неудержимая дотоле стихия внезапно остановилась, как будто была укрощена какой-то невидимой рукою. Как выяснилось, пожар остановился, когда его фронт дошел до Царского креста. Это крест, установленный на Ганиной Яме, за которым преемственно закрепилось в народе название «Царский». Он установлен у шахты № 7 (по нумерации следствия Соколова, иное обозначение: «Открытая шахта), у места, где уничтожались честные тела свв. Царственных мучеников). Чудо было настолько явным, что лесники, люди не воцерковленные, говорили о нем, употребляя именно это слово – «чудо», а крест называли не иначе, как чудотворным. Чудо случилось примерно 9 – 10 июня 1998 года, т.е. как раз тогда, когда наши архиереи на заседании Св. Синода постановили не участвовать в «торжественном перезахоронении царских останков в Петропавловском соборе». Я побывал на этом месте 1 и июня, а потом примерно 15 июня, т.е. за неделю до и неделю после пожара, что фиксирует время события с точностью до недель, более точную дату я услышал от очевидцев позднее. Наблюдая последствия пожара, я обратил внимание на то, что граница пожара — какая то неестественная. Словно эту границу провели карандашом по бумаге, настолько она была резкая. Граница, к примеру, пересекала палку лежавшую на земле, так вот, палка сгорела точно по границе – по одну сторону палка сгорела до угольев, а другая оставалась совершенно свежая, словно ее прикрывали каким-то теплозащитным экраном. И эта резко прочерченная линия проходила как раз по кресту».
Поясним для современного читателя, что речь идет о поклонном кресте, стоящим у алтарной части храма Святых Царственных Страстотерпцев. Тогда, в 1998 году, до строительства храма было еще далеко, но крест стоял. О его истории в той же статье рассказывает Анатолий Михайлович: «Первый крест на Ганиной яме был воздвигнут в Царские дни 1991 года, был он мал и неказист (по запомнившемуся выражению: «как на сиротской могилке») и по благословению вл. Мелхиседека в 1993 году заменен новым крестом, изукрашенным резьбою и с иконою свв. Царственных мучеников в резном киоте из кедра. Точное местоположение шахты № 7 стало известно с осени 1993 года, уже после того, как в июле того же года, был поставлен этот, второй по счету крест. Собственно, само изготовление (которое производилось на месте), а потом и возведение этого креста стало ключом для разрешения этой очень и очень нетривиальной задачи. Резной крест простоял до осени 1997 года. Сначала с него сбили киот с иконой, киот был заменен на новый в июле 1997 года, а потом уже в сентябре был разломан и сам крест. После известия о том, что Царский крест сломан, епископ Никон благословил изготовить металлический крест, и установить его не у выемки, а непосредственно у Царской шахты. Изготовить крест срочно не получилось и, пока суть, да дело, выпал глубокий снег. Ганина яма стала недоступна для обычного транспорта, дело очень усложнилось, и раздавались настойчивые голоса – отложить хлопоты с крестом до лета». Но вышло не по этим голосам: «Новый, на этот раз, уже металлический крест на Ганиной яме был установлен и освящен по благословению правящего архиерея Екатеринбургской епархии епископа Никона6 января 1998 года, т.е. за три дня до заключительного заседания «Правительственной комиссии по перезахоронению царских останков». Владыка Никон не стал дожидаться весны, а приказал поставить крест зимою до начала завершающего заседания Комиссии. Всем было понятно, какое решение примет эта комиссия, и нам оставалось уповать только на помощь Божию. Поэтому и было сказано: «а как мы можем уповать на помощь Божию, если даже креста не можем поставить для защиты нашей святыни». 30 января «Государственная комиссия» вынесла решение о перезахоронении «царских останков», как, якобы подлинных».
19 мая 2017 года в середине дня возник пожар на Поросенковом Логу. Екатеринбургские СМИ сообщили следующее: «На земельном участке рядом с мемориалом Романовых коммерческая структура планирует построить склад с котельной, дорога к которому будет вести прямо через царские могилы. Не исключено, что пожар возник по вине рабочих». Важно другое: пожар, возникший в Поросёнковом Логе, на месте раскопок, двинулся в сторону Царской дороги и был чудесным образом остановлен по границе Малого Крестного хода. Последний требует пояснения. С011 года, рассматривая каждый воскресный день как малую Пасху, екатеринбургские ревнители памяти Царственных мучеников установили проведение, по воскресеньям, Малых Крестных ходов. Проводятся они по Северному участку Царской дороги, который начинается от церкви во имя иконы Божией Матери Владимирская и заканчивается на Ганиной Яме. Часть пути – недалеко от Поросенкового Лога, на восток от него. Пожар, вполне широким фронтом, шел на восток и был остановлен точно вдоль тропинки!
«Бог поругаем не бывает» — но за этими, столь вдохновляющими, словами апостола Павла, следуют и такие слова: «Что посеет человек, то и пожнет» (Гал. 6.7). Мы остаемся свободными в своих сердцах, и, увы, легко и «искренне» отвлекаемся от правды. Вот пример (встречающегося) лукавого взгляда: важно ИХ почитание, самих Царственных Страстотерпцев, а что в гробнице лежит – не так важно… Так сеется в сердце готовность признать «екатеринбургские останки» царскими — ради «мира церковного», из «послушания», прикрывающего что-то другое, из доверия к «трем независимым лабораториям», из каких-нибудь других «оснований» (все в кавычках). А пожинается нечто, для сердца неожиданное – БЕЗРАЗЛИЧИЕ к Царской Семье! Были бесконечно дорогими для тебя святыми, а стали не нужными… Да не будет!
